Венец безденежья - Владимир Анатольевич Васильев

мундире, дворянского рода. Аниса сидела прямо, сурово сжав губы, дабы не уронить достоинства Леди и не покраснеть от злости.

Но зато когда мы двинулись в сторону упомянутой относительно честной барышницы, моя жена вытащила изо рта шарик, склонилась в седле ко мне поближе, чтобы люди, туда-сюда шныряющие по улицам, не услышали, и буквально зашипела:

— Ты бы эту швабру еще в гости к нам пригласил! Теперь не отвяжется, раз знает где мы остановимся. Или ты на это и рассчитывал, так любезничая с ней, муж мой?

Я хотел сначала пожестче объяснить красотке ее неправоту, но потом подумал, что бедняжка в панике, в которой почти постоянно пребывает в последние дни, так что выдохнул и пояснил очень сдержанно:

— Улыбаюсь я, чтобы получить ответы на вопросы, и это ни к чему не обязывает. Мы же не собираемся сидеть здесь тайком, а наоборот, нам надо искать способ как убраться с этого острова, так что обычная вежливость обязательна. А по поводу гостевого дома, то я просто узнал уровень цен. Вот сейчас мы продадим лошадей и спросим про что-нибудь подешевле.

Аниса грустно кивнула, сообразив, что даже на дешевый вариант от десятницы стражи у нас хватит денег максимум на неделю, а когда удастся добыть еще, вообще не ясно. А нам еще надо что-то из одежды по местной моде купить, чтобы поменьше выделяться.

Через полчаса, продав лошадей и спросив барышницу про варианты жилья, мы подходили к университетскому кварталу, расположенному буквально в десяти минутах ходьбы от центра.

— Ну и где этот студенческий пансион мастера Грогина? — оглядел я не очень-то чистую улицу. Впрочем, весь этот город так себе. Хоть и не такой убогий как южные поселения, но все равно многое намекало на то, что столица давно испытывает тяжелые времена. Только в самом центре следов запустения почти не было, а вот здесь даже от мостовой остались лишь небольшие островки булыжников в некоторых местах. Хорошо, что почва была по большей части песчаной, и в случае дождей большой грязи не ожидалось.

Аниса всхлипнула и вцепилась мне в руку, явно не в восторге от такого паршивого квартала. Я отодрал ее пальцы от рукава и дальше мы пошли просто держась за руки. С правильной ходьбой парочкой у нас вообще возникали проблемы. Анисе держать меня под руку было недопустимо, я цепляться за ее локоть не мог принципиально, так что приходилось просто держаться за ладони друг друга, вызывая улыбки у встречных. Ну и ладно, пусть мы будем молодой влюбленной парочкой, не сильно заботящейся о сохранении дворянской спеси.

* * *

— Нет, мы уже почти супруги, — повторил я еще раз маленькому седому гному, который открыл нам после нескольких подергиваний шнурка, торчащего рядом с почерневшей от времени дверью под вывеской «Пансион старого Грогина. Комнаты для студентов, скромных девушек и юношей из приличных семей», — так что жить отдельно в общих комнатах не желаем. Но если у вас нет подходящей комнаты, то мы постучимся к соседям.

Я обвел рукой ряд домов на улице, из которых половина была какими-то пансионами или трактирчиками с комнатами на верхних этажах, что было вполне ожидаемо почти под стенами университета, ворота которого монументально возвышались в конце улицы, буквально в сотне ярдов от нас, венчая маленькую площадь с давно пересохшим фонтаном.

Было видно, как в голове гнома волны жадности накатывали на скалы здравого смысла, но в отличие от грохота стихий создавая разве что скрип извилин. Но, как говорится: «вода камень точит», хотя для этого ей и требуются целые эпохи времени. Впрочем, в голове старичка эпоха скал закончилась уже к концу моей речи, и когда он заговорил, было уже понятно, что ответ положительный, несмотря на то, что мы воплощали оживший кошмар его пансиона, а именно парочку, живущую вместе, как-то отложив обраслечивание «на потом».

— У меня приличное заведение! Именно поэтому заботливые папочки не опасаются доверять моему пансиону своих скромных, в отличие от большинства студенток, девушек и даже юношей, которые хоть и приличные, но все равно в силу своего пола склонны к легкомысленному поведению. А вам не надо говорить, к чему может привести юношей ненадлежащее поведение. Их же потом ни в одну приличную семью зажен не возьмут! И останутся они со своим сомнительным образованием, но без хорошей жены, за спиной которой можно спрятаться от тягот враждебного мира.

Я попытался сохранять каменное лицо, чтобы просто дождаться заселения, а вот Аниса сжала губы в ниточку, но полностью удержаться от смеха не смогла и все-таки довольно громко хрюкнула. Но гном был, похоже, изрядно глуховат, так что ничего не услышал, или виду не подал.

— Но ладно, я вас поселю… В отдельную комнату, но не на этажах со студентками. Есть задняя лестница на чердак, но к ней вам придется проходить через подвал.

Я кивнул, и дальше мы получили незабываемые впечатления от путешествия в стиле замка темного властелина, хотя я в них пока еще ни разу не был. Всего в пансион с улицы вели три двери. Одна для девушек, другая для парней, а посередине был вход в комнаты хозяина и служебные помещения, вроде кухни и кладовки для белья. Для нас гном в своем холле отпер низенькую, как раз под его рост дверь, так что даже Анисе пришлось наклоняться, что уж говорить обо мне.

За дверью в темноту подвала вела невероятно крутая лестница. Хорошо что мастер пошел первым, расщедрившись на среднюю яркость магического фонаря. Следующей я подтолкнул жену, чтобы она во время путешествия чувствовала за собой мою надежную грудь, а не потенциальных монстров, выглядывающих из трещин в древней кладке. Я мог бы легко зажечь светлячка, но показывать, что я маг, пока было преждевременно.

Мы прошли по длинному, намного длиннее здания, коридору. Но нет, мы все еще оставались в габаритах пансиона, просто коридор все время петлял во всех трех измерениях. Постоянным оставалось только одно, а именно ширина прохода, которая не позволяла мне идти ровно. Приходилось одно плечо держать впереди, чтобы не обтирать пыльные стены. По пути часто встречались двери, но как я проверил, все были заперты.

А еще и настоящая жуть нахлынула, когда старик начал рассказывать условия проживания:

— Смена постельного белья раз в месяц. Завтрак с шести до семи. На стол подается каша из тыквы и отвар корня гоблинского лопуха, что надо отметить, чрезвычайно полезно для пищеварения. Ужин с восьми до девяти вечера. Подается тыква с гоблинской лебедой, томленная в горшке, и шницель с дымком, приготовленный на открытом огне, из самой лучшей горной гоблинской тыквы, ну и тот же отвар. Входные двери запираются в девять вечера