С первого взгляда - Даниэла Стил

– Итак, что же вы собираетесь делать? – улыбаясь, спросил он. Вид у него сейчас был заметно более беззаботный, чем до поездки с детьми в Перигор.

– Это зависит от вас, доктор. Когда мне можно будет вернуться домой?

– Вы так спешите?

– Нет, – призналась она честно, – но возвращаться-то все равно надо. У меня дела, – напомнила она ему, хотя он и сам это отлично знал, знал, как она занята и сколько ей придется трудиться и наверстывать, когда она окажется дома.

– Четверг вас устроит? Выдержите четыре дня? – Он не хотел, чтобы она спешила с отъездом, но и понимал, что не может удерживать ее в «Плаза Атене» вечно.

– Вполне. – У Дэвида и Джейд будет день, чтобы подготовить все к ее приезду после того, как они сами вернутся в Лос-Анджелес. – А можно мне будет выйти погулять? Совсем ненадолго. – У нее был некий план, о котором он, естественно, и понятия не имел.

– Думаю, можно. Только не гуляйте слишком долго и не уходите слишком далеко. И не носите ничего тяжелого. Ведите себя разумно, и все будет хорошо.

– Прекрасный совет на все случаи жизни, – сказала она, и он улыбнулся в ответ. – Я на свою беду всегда веду себя разумно. Мне слишком много лет, чтобы позволить себе быть неразумной. – И это в общем-то была правда, хотя и не полная правда.

– Возраст здесь ни при чем. И вы достаточно молоды, чтобы делать время от времени глупости, если вам вздумается. Это пойдет вам на пользу. – Он мог только вообразить себе, в каком огромном нервном напряжении она живет, при ее-то работе, и как многократно возрастает это напряжение, когда что-то пошло не так. Модный бизнес штука жестокая, Жан-Шарль догадывался, что в этом мире нужно не покладая рук трудиться и уметь сражаться, если хочешь занимать ведущие позиции, а Тимми их занимает вот уже двадцать три года. Впереди всех, и всегда старается опередить себя. Нелегкая это задача.

Тимми заметила, а может быть, ей показалось, что ему сегодня не хочется уходить, – ведь уже наступил вечер. И она решила как бы невзначай задать вопрос, возможно, слишком личного характера. Если он не захочет на него ответить, то и не ответит, подумала она. Он не мальчик, сумеет оградить себя от нежелательного любопытства, а ей очень хотелось узнать ответ.

– Ваша жена ездила с вами и с вашими детьми в Перигор? – вдруг спросила она, смутив и озадачив его.

– Почему вы спросили?

Его поразила ее интуиция. Такое впечатление, будто ей все ведомо, а что неведомо, о том она безошибочно догадывается, – удивительная женщина, она в отличие от многих доверяла своему чутью.

– Не знаю, – честно призналась она. – Вы никогда не говорите о ней. Это показалось мне странным.

– Нет, она с нами не ездила. У нее с моим братом натянутые отношения. – Натянутые отношения – это еще мягко сказано! И он рассказал Тимми, что они на самом деле уже много лет смертельно враждуют из-за дома, который достался Жан-Шарлю и его брату в наследство и который они вынуждены были продать, потому что никак не могли договориться, кто и когда будет в нем жить. Жена Жан-Шарля с тех пор не разговаривает с его братом и отказывается ездить к нему и его жене в Перигор.

– Мне представилось что-то подобное. – Тимми покачала головой. Она правильно угадала, причиной и в самом деле оказалась семейная ссора.

– Мы редко ездим куда-нибудь вместе, – сказал Жан-Шарль, и уголки его губ едва заметно дрогнули. Нет, он что-то утаивает. Тимми посмотрела ему в глаза, пытаясь понять, что именно. – Мы оба очень независимые люди, и у нас совершенно различные интересы. Если я еду с детьми туда, она остается дома.

– А в тот вечер в Нейи вы были на званом ужине один? – Ее любопытство уже граничило с бесцеремонностью, она понимала, что не имеет права задавать такие вопросы. Интересно, что он ответит, когда придет в себя от изумления? А он в очередной раз подивился ее проницательности.

– В общем-то да, один. Эти люди ей тоже не очень-то нравятся. Мы редко бываем в обществе вместе, да и друзья у нас тоже разные. Почему вы спросили?

– Сама толком не знаю. Меня это совершенно не касается, и мне стыдно за мое нахальство, – церемонно извинилась она, пытаясь осмыслить отношения супружеской пары в таком браке.

В общем-то все это очень по-французски. У французов муж и жена остаются в браке до самой смерти, а конфликты решают, живя каждый своей собственной жизнью, предпочитают не разводиться, не то что в Штатах, где чуть что, супруги и разбежались.

– Нисколько вам не стыдно, – подколол ее он. – Вам хотелось знать. Вот вы и узнали.

– Наверное, нелегко так жить, когда у каждого свой круг общения и разные представления о том, где проводить выходные? – Интересно, есть ли у него любовница и встречается ли он с другими женщинами? Но конечно же, Тимми никогда не осмелится спросить его об этом. Ей казалось, что у него никого нет. Не похож он на человека, который ведет беспорядочную жизнь. С ней он был почтителен и деликатен. Нет-нет, он не флиртует с женщинами, во всяком случае, со своими пациентками.

– Если люди очень разные и им трудно друг с другом, они могут сохранить брак, когда каждый живет своей собственной жизнью. Все мы меняемся, а тридцать лет большой срок, – спокойно объяснил он. Было видно, что он смирился со своей жизнью и его она вполне устраивает.

– Да, наверное, – вежливо согласилась Тимми. – Хотя не мне судить, у меня нет такого долгого опыта семейной жизни.

– Пять лет не так уж мало. Очень печально, что люди не пытаются наладить отношения и просто расстаются. – Жан-Шарль немного помолчал и потом добавил: – Я считаю, люди должны оставаться вместе ради детей. Это их долг перед детьми, как бы им ни было тяжело и трудно.

– Не знаю, – честно призналась Тимми. – Я вовсе не убеждена, что для детей это такое уж благо, когда их родители ненавидят друг друга и тем не менее продолжают жить вместе. Все равно ведь кончается тем, что родители начинают обвинять детей за те жертвы, которые они ради них принесли. И детей это ранит так же больно, как родительский разрыв. Так что какой смысл жить до конца жизни с человеком, которого ты не только не любишь, но порой и просто ненавидишь? А дети – что детям дает жизнь в такой семье? Они сами проникаются той же ненавистью, которую испытывают родители, а это, я считаю, ужасно несправедливо по отношению к детям.

– Мы не всегда получаем от жизни то, чего хотим, – уклончиво заметил Жан-Шарль, – или то, что надеялись получить. Но это не оправдание для того, чтобы все бросить и бежать. У людей есть долг по отношению друг к другу, и тем более по отношению к детям.

– Мне кажется, это слишком уж суровое отношение. Я считаю, что нужно сделать все возможное, чтобы наладить отношения, но ни в коем случае не обрекать себя на страдания до конца жизни. Порой бывает лучше признать, что ты совершил ошибку или что обстоятельства изменились. Знаете, я сейчас даже уважаю своего бывшего мужа за то, что он честно во всем признался, хотя тогда мне было очень тяжело. Не откройся он мне, мы бы так и продолжали жить во лжи. Нет, лучше уж одиночество, чем ложь.