Мрачный залив - Рэйчел Кейн

Джарретт прав. В ящиках маленького комода нет ничего, кроме сложенных простыней, пары старых кроссовок, провонявших за годы службы, и пачки бумаг – когда я просматриваю их, это в основном оказываются школьные тетради. Томми учился на твердую «B»[5]. Не отличник, но старательный.

– Ваш сын участвовал в какой-либо школьной деятельности? Футбол или…

– Баскетбол, – отвечает он. «Можно было догадаться». – Он был в этом очень хорош. Мог бы пойти в универ, ему присылали предложения…

Это действительно так, я уже нашла письма. Но ни одно из них не обещало полного обеспечения, и я знаю, что Томми пришлось отказаться от этой мечты. Абрахам не мог позволить себе оплачивать сыну колледж или даже содержать его в отсутствие стипендии. Томми, по моим предположениям, был хорошим игроком, но не звездой. Как и в учебе.

Проверяю гардероб, наполовину ожидая найти там прячущегося, словно в кошмаре, Томми. Но шкаф пуст, не считая старых проволочных «плечиков», слабо покачивающихся на перекладине, и коллекции брошенных школьных футболок. Форменная куртка с именем Томми на кармане. Я понимаю послание, которое транслирует эта комната: когда Томми уехал отсюда, он оставил позади свое детство. В новой жизни он намеревался стать полностью самостоятельным мужчиной.

А когда это сделалось слишком реальным, он сбежал? Может быть. Но инстинкт начинает подталкивать меня в другом направлении.

Абрахам неожиданно говорит:

– Вы сказали, что пришли сюда не из-за Томми. Так что вас привело?

Он все равно узнает – скоро это будет во всех новостях, если уже не просочилось в срочные выпуски. Поэтому я отвечаю:

– Его жена, Шерил, объявлена пропавшей.

– О господи, – роняет он и на миг выглядит совершенно обескураженным. Потом встревоженным. – А девочек она бросила? Кто их забрал?

Я очень-очень осторожно рассказываю ему об их участи, и есть что-то особенно мрачное и грустное в том, как эта новость придавливает гордого мужчину, которого не сломили годы. Он опускается на кровать сына, роняет голову на руки и плачет – с громкими, трудными рыданиями. Я сажусь рядом с ним. Не прикасаюсь к нему, просто жду, когда минует буря. Теперь он потерял все… сначала сына, потом двух внучек.

Наконец Джарретт шепчет:

– Она никогда не позволяла мне увидеть девочек. Ни единого раза.

Я сглатываю болезненный комок в горле и говорю:

– Они не страдали перед смертью, сэр. – Это ложь, но я не могу сказать этому человеку правду. Не сейчас. – Я расследую то, что случилось с ними и с Шерил.

Он кивает. Все его тело содрогается от приступов глубокой скорби. Я встаю и осторожно кладу руку ему на плечо. Потом достаю свою визитку и кладу рядом с ним на кровать.

А потом ухожу, закрыв за собой дверь в тот ад, который я принесла в это одинокое жилище. Снова оказавшись в машине, достаю свой телефон и набираю «ВВПС», что Престер расшифрует как «все в порядке, старина». Недавно он открыл для себя смайлики, и этот факт меня забавляет; я даже невольно улыбаюсь, когда Престер присылает в ответ ругающийся смайлик. Не то чтобы мне было весело, но хоть что-то…

Моя улыбка быстро угасает, а вместе с ней – мимолетное ощущение комфорта. Я почти уверена, что Томми Джарретт мертв.

И это значит, что утром мне с новой силой предстоит взяться за поиски Шерил Лэнсдаун.

ГВЕН

К тому времени, как я добираюсь домой, день уже клонится к вечеру, и я сразу же погружаюсь в исследования относительно Шерил Лэнсдаун; Кец до самой темноты будет занята поисками в лесах под Нортоном, поэтому лучшее, что я могу сделать, – это выполнить за нее рутинные задачи.

Однако они оказываются совсем не рутинными, поскольку быстро выясняется, что Шерил – совсем не та, за кого себя выдавала. По сути, какие-то свидетельства о ее существовании появляются только три года назад.

Это имя – подделка, и даже не особо хорошая. Достаточно хорошая, чтобы позволить этой женщине получить настоящие водительские права, но номер социального страхования, которым пользуется, фальшивый. Ее сразу же раскусили бы, если б она попыталась устроиться на работу, получить пособие или сообщить этот номер работодателю, обязанному платить за нее страховые взносы. Но похоже, что Шерил официально вообще нигде не работала и даже не обращалась за социальной помощью, что в этих местах редкость. Может быть, у нее была какая-нибудь подработка, где ей платили наличными? Пока что я не могу этого сказать.

Применяю программу для распознания лиц, используемую нашей фирмой, чтобы попытаться сличить фотографию Шерил с теми, что имеются в базах данных водительских лицензий.

Первое попадание – в Айове.

Изначальное имя Шерил Лэнсдаун – Пенни Карлсон.

Пенни числится как пропавшая. В последний раз ее видели, когда она куда-то уезжала на своей машине, но Пенни так и не приехала на занятия в университет, куда вроде бы собиралась. Были проведены поиски ее машины, и Пенни предлагали считать пропавшей, но поскольку она уже не была ребенком – на тот момент ей было восемнадцать, – сделать особо было ничего нельзя. Будучи взрослой по закону, она имела право исчезнуть бесследно, если хотела этого. Пенни взяла вещи, села в свою машину и испарилась, словно дурной сон. Я нашла веб-сайт, посвященный ее поискам – вероятно, созданный ее родными или друзьями, – но он, похоже, давно не обновлялся, как минимум несколько лет. Они сдались.

Может быть, Пенни решила, что учеба в колледже – это не для нее, и захотела начать жизнь с чистого листа. Но мои инстинкты включают пожарную сирену, когда я прикидываю, сколько лет прошло от исчезновения Пенни Карлсон до появления Шерил Лэнсдаун.

Десять лет прошло с тех пор, как Пенни уехала в неизвестность, и только тогда в Вэлери возникла Шерил. Так где же она была все это время? Что делала? Мой мозг пытается соединить случайно разбросанные точки, но у меня недостаточно информации, чтобы продолжить поиск – только глубокое чувство беспокойства. Все это какая-то бессмыслица.

«Иногда смысла попросту нет», – спокойно говорит часть моего разума. И хотя эта часть права, я не намерена принимать поражение. Пока еще – нет.

Я расширяю поиск еще на несколько штатов. Выявление результатов замедляется, я получаю слишком много ложных подтверждений. Я не слежу за временем, и наконец слышу, как дети возвращаются домой. Ланни возникает в дверях комнаты и сообщает:

– В школе скукота, Коннор написал контрольную лучше всех, никто не истекает кровью, если тебе интересно. Ты ела?

Не отрывая глаз от экрана компьютера, я показываю на пустую тарелку, где прежде лежал кусок пирога. Краем глаза замечаю, как Ланни пожимает плечами, а потом поворачивается, собираясь уйти.