Сотворение мира - Татьяна Кудрявцева

И протянул Жюлю орла. Каким образом Стулов его изваять успел, никому не ведомо. В последнее время с ним постоянно это происходило. Стулов умудрялся лепить даже во время разговора, сам того не замечая.

Жюль вежливо поклонился:

– Мерси боку! Большое спасибо! – И добавил ни к тому ни к сему: – У меня сегодня день рождения. Этот подарок – первый!

Стулов заулыбался до ушей. Он любил дарить. Он, когда дарил, цвел от радости.

В этот момент в городе вспыхнули фонари. Прямо как в кино! Жюль встал под фонарь, чтобы лучше рассмотреть орла. Орел вышел замечательный! Чем-то он напоминал старинное японское нэцкэ, а еще он был похож на деда Кристофа! У деда такой же непреклонный взгляд, будто он все время смотрит на солнце и не может позволить себе моргнуть. Мама так говорила. Когда мама была жива, все дни рождения Жюля превращались почти что в национальные праздники. А отец…

– Вуаля! Мне срочно надо во французское консульство, – окончательно пришел в себя Жюль. – Отец с ума сойдет, то есть, наверное, сошел. Когда светло, я ориентируюсь по зданиям барокко, а когда темнеет, немножко заблуждаюсь. Я заблуждался сегодня.

– Это точно! – заметил Стулов. – К тому же снег идет. А мы с тобой стоим, как два памятника. Я знаю, где консульство, здесь же, на Мойке, только на другой стороне Невского, недалеко от Дворцовой площади. Я там часто гуляю. Бежим, покажу! А твою вещь мы завтра поищем, снег растает и поищем.

И Жюль пошел за Стуловым. Навстречу судьбе. Стулов несся первым. Вылитый Амур! А Жюль быстро не мог. Жюль боялся потерять орла. Он нес его осторожно, будто бы тот был живой и мог улететь.

Стулов всегда знал, что он счастливчик. И знал почему. Потому что он не просто гений, а еще глазастый. Некоторые гении ходят как будто на ощупь, ничего вокруг себя не замечают. А от его взгляда ничего не укроется, даже если он бегом бежит. Может, их совсем бы с Жюлем снегом завалило и они промокли бы насквозь! Так нет! Стулов зонтик нашел! Зонтик совсем новенький, в урне валялся, прямо на переходе через Невский. И ведь сколько человек там толклось, а такую замечательную вещь никто не углядел. А Стулов сразу просёк. Раскрыл зонтик и понес его над своим новым другом. Жюль чего-то опять разволновался, по-французски говорить начал, а потом перевел. Посмотрел на Стулова торжественно и сказал:

– Это зонт Бенуа! Ты следопыт! Да! Завтра, когда снег истает, оттает…

Тут он немного в русской грамматике запутался, но это не суть: Стулов уже всё сообразил и закивал. У Жюля надежда появилась, что завтра они его важную вещь отыщут! Да кто бы сомневался! Стулов чего хочешь найдет! Эх, жалко все-таки, что его сейчас Дина Августовна не видит…

Мужская дружба очень загадочная вещь. Она может начаться с чего угодно. С драки, например. Или даже с горя. Причем в один момент и на всю жизнь. Без лишних слов.

Мальчишки почти уже до консульства дошли, с орлом и с зонтом, когда Жюль вспомнил, что они еще не знакомы. Ну и протянули друг другу руки: Жюль, мол, Илья.

Тут-то их, голубчиков, Геннадий и обнаружил. По правде сказать, так бы и вмазал – одному и другому. Под зонтиком, видите ли, гуляют, а родители из-за них седеют. На что Геннадий спокойный по жизни, а тоже запсиховал. Геннадий был реалист. Он Жоффре сразу сказал: «Найдется ваш наследник, никуда не денется». Но когда начало темнеть, а от мальчишки ни слуху ни духу, Геннадий крякнул с досады и, никому ничего не докладывая, сел в машину и отправился на поиски – медленно поехал по набережной. И ведь не зря выбрал это направление!

– Бонжур, месье! – ехидно сказал Геннадий.

Сграбастал мальчишек в охапку да и доставил своему шефу и другу Жоффре Бенуа. Мелкого тоже привез. Не оставлять же одного на улице! Шутка сказать, ночь на дворе!

– Чересчур самостоятельные стали! – обронил Геннадий в сердцах, выразительно постучав себя по лбу.

Потом выдохнул, подумал с минутку и подарил-таки имениннику что хотел – атлас автомобильный. Чтоб больше не терялся, а гулял с умом, по карте. Геннадий был отходчив: все русские такие.

Но вот что его удивило: зонтик оказался тот самый, что Жоффре днем в урну бросил, просто чудеса в решете! Геннадий и не подозревал, что чудеса лишь начинаются (он вообще в них не очень-то верил).

Одним словом, привел он мальчишек в кабинет к шефу. А там «полна горница людей», прямо как в загадке про арбуз. Геннадий любил загадки отгадывать, всякие ребусы, кроссворды. Дальше и случился кроссворд, натуральный.

Сначала сын месье Жоффре заметил девчонку. И просиял так, будто год ее не видел. Девчонка была похожа на него, словно близнец, только волосы у нее порыжее. Они смотрели друг на друга, как будто глядели в зеркало. Девчонка протянула Жюлю какую-то блестящую коробочку. Коробочка заурчала и заискрилась каким-то неземным светом. Геннадий так и замер.

Но это еще не всё. В кабинете находилась женщина, очень даже симпатичная. Мелкий мальчишка сразу к ней кинулся – сын, видать. Надо же, как всё совпало! Просто вечер встреч. Она его обняла, хотя Геннадий смекнул: отшлепать хотела, и скорей стала по телефону звонить, домой наверное.

А самое главное – это лицо Жоффре. Такого лица Геннадий никогда у него не видел. Жоффре смеялся. Молодея на глазах! Жоффре смотрел на своего сына, на женщину с серебряными волосами, на девчонку, которая была такая же рыжая, как он сам, на пухлого маленького мальчишку, который скакал от восторга, и смеялся. А потом продекламировал что-то по-французски, что-то про «филе», но в рифму.

И женщина поняла, что он сказал, и тоже вроде засветилась, и посмотрела на него долгим взглядом, как бы узнавая. Будто когда-то потеряла его надолго, а теперь нашла.

Странное дело, под урчание таинственной коробочки Геннадий французский начал понимать. Он этого языка, факт, не изучал, но смысл стиха постиг, решил кроссворд этот. Ключевое слово тут было – «счастье».

Против счастья Геннадий ничего не имел. Даже если ты счастью всего лишь свидетель, чувствуешь себя отлично, как в праздник. Геннадий даже улыбнулся. Глазами. Жоффре подошел к нему и шепнул тихонько:

– Запомни, друг, этот день, тринадцатого декабря!

А громко месье произнес:

– Сегодня день рождения моего единственного сына, Жюля. Ему исполнилось тринадцать лет. Пора выпить чаю и задуть тринадцать свечей на именинном торте.

Вздохнул, собрался с духом и добавил решительно:

– Мадам Иустина, я приглашаю вас с дочерью и с этим прекрасным ваятелем Ангелов посетить Францию и провести Рождество в нашем родовом замке на Луаре. Вы не против?