Норманны и Киевская Русь - Андрей Амальрик

Начальный свод помещает поход под 947 годом, сразу же после мести Ольги древлянам. По-видимому, он и был совершен сразу же после укрепления Ольги в Киевской области, покорения окрестных племен и подавления сопротивления внутри правящей верхушки. {Стр. 41}

Какую же территорию занимала Киевская Русь после похода Ольги и присоединения Новгорода? Пожалуй, представление об этом может дать трактат Константина Багрянородного, написанный, как мы знаем, через несколько лет после похода Ольги. Я думаю, что у него то же словоупотребление, что и в греко-русских договорах, которые он, вероятно, знал. Под собственно Русью в территориальном значении Багрянородный разумеет, как мне кажется, только Киев. Описывая печенежские земли, он говорит: «Округ Харовои соседит с русью, а округ Явдертим соседит с подвластными русской земле областями, именно с ултинами, дервленинами, лензенинами и прочими славянами»[207]. Так что в этом отрывке под Русью разумеется какая-то очень узкая область. А сообщая о плаваниях руссов в Константинополь, он упоминает, что их однодеревки, «приходящие… из внешней Руси», собираются в Киеве, исключая тем самым Киев из «внешней Руси». Таким образом, здесь противопоставление столичной области Руси – периферии, «внешней Руси». Очевидно, города «внешней Руси», которые перечисляет Багрянородный, и столица Киев – это и есть города, входившие в состав Киевского княжества к середине X века, после похода Ольги. Вот они: Новгород (Νεμογαρδας), Смоленск (Μιλινισκα), Любечь (Τελιουτζα), Чернигов и Вышгород[208]. Переяславль не упомянут, так как он лежит к югу от Киева и в стороне от водных путей. Он возник, по-видимому, не как торговый центр, а как форпост Киевской Руси против вторжения кочевников. Так же объясняет его происхождение и легенда. Как мы видим, Киевское княжество протянулось узкой полоской вдоль Днепровско-Волховского пути с утолщениями на юге и севере: княжество Олега плюс присоединения Ольги. Ее преемникам предстояло объединить под властью Киева все восточное славянство и подчинить дотоле независимые норманнские княжества на территории Восточно-Европейской равнины[209]. Прежде чем Киевская Русь сумела выполнить эту задачу, ее взломала изнутри автаркия княжеской и боярской вотчины.

Следующим важным мероприятием, проведенным Ольгой, была административная реформа. Как мы можем предположить, Ольга заменила примитивную систему полюдья, жертвой которой, по летописи, стал ее несчастный муж, системой расположенных во всех районах княжества погостов, куда подвластные племена обязаны были свозить дань: «И платять дань Руси, повозъ везуть и до сего дне»[210]. Ей, видимо, принадлежит первая кодификация древнего права. Она {стр. 42} стремилась к ликвидации местных племенных княжений, и при ней «светлые и великие князья» времен Олега и Игоря превращаются в бояр великого князя[211].

Продолжением той же программы явилась поездка Ольги в Константинополь, чтобы заявить о новом международном положении Киевской Руси и установить культурный контакт с Византией, и принятие ею христианства[212].

Таким образом, в области внутренней и внешней политики и в религиозной области княгиня Ольга, повивальная бабка русской государственности, наметила те направления, по которым пошла деятельность ее преемников и история Киевской Руси, процесс образования которой закончился слиянием Киева и Новгорода. Личность княгини и ее деятельность произвели сильное впечатление на современников, и Повесть временных лет сберегла немало народных и церковных легенд о мудрой Ольге, достойной царствовать в Константинополе.

Княжение ее сына – рецидив старых дружинных представлений в ущерб новым общегосударственным. Святослав – это викинг, лишь случайно родившийся в России, а не в Скандинавии. Лидер бродячей дружины, он «аки пардусъ» рыщет из конца в конец Восточно-Европейской равнины в поисках добычи. «Чюжея земли ищеши и блюдеши, а своея ся охабивъ», – говорят ему с укором киевляне. Неудивительно, что Святослав равнодушен к преобразованиям, враждебен христианской религии[213].