Ричард Длинные Руки - воин Господа - Гай Юлий Орловский

– Да, – ответил я неосторожно, тут же прикусил язык, стараясь понять, в чем же подвох. – Только мертвую петлю не делай.

Дракон поднялся на всех четырех лапах, тяжело побежал, растопыренные крылья начали осторожно хлопать по воздуху, и я понял, почему драконы не садятся и не взлетают во дворце, им для разгона нужна взлетная дорожка длиной с полосу для «Боинга». И еще я понял, что не успел пристегнуться ремнем, что здесь вообще нет ремня, что меня не привязали... и понял, что значило злорадство в глазах женщины и ее смиренный вопрос: можно ли взлетать?

Толчок, меня вжало в костяные плиты. Там заскрипело, две массивные пластинки раздвинулись. На следующем взмахе крыльев злорадно сошлись, защемив брюки и кожу на заднице. Я молча взвыл, но нет худа без добра: зато ветер не смахнет меня, как горстку пыли.

Женщина оглянулась, ее волосы растрепались, глаза блестели веселой злостью.

– Ну как тебе полет?

– Терпимо, – прокричал я навстречу ветру. – Когда нет ничего быстрого, то и на драконах можно!

Она отвернулась. Дракон начал отклоняться к югу, она пару раз с силой ударила длинной палкой по левому крылу. Дракон качнулся влево, ветер снова ударил прямо в лицо. Я морщился, крепко держался за торчащий из спины высокий шип, спиной упирался в другой. Пятками отыскал щели между костяными щитками, уперся, и страх медленно ушел, уступив место дурацкому ликованию. Как же, лечу! Как раньше летал только в виртуале. Тоже – на драконах, грифах, симургах... Если честно, то не скажу, что в реале лучше. Там летишь, летишь, дерешься с другими наездниками на драконах, а левой рукой хлопаешь по столу в поисках бутерброда или плитки шоколада. Если даже голову сшибут, то на этот случай есть lоаd...

Рот мой наполнился слюной, я попытался сплюнуть, и ветер злорадно тут же размазал плевок по всей моей роже. Никогда бы не подумал, что я могу плюнуть, как верблюд. Даже, как два верблюда...

Женщина начала оглядываться, я закричал поспешно:

– Смотри вперед!

Она посмотрела, я поспешно вытер харю, она оглянулась, брови в недоумении вздернуты.

– А что там?

– Как прекрасен этот мир, посмотри! – прокричал я.

Она отвернулась и больше в мою сторону не смотрела. И не разговаривала. Дракон несся стремительно, взмахи крыльев бросали его сильными рывками, я уже приноровился и не стукался затылком о высокий шип. Темно-зеленое внизу иногда переходило в светло-зеленое, это лес сменялся равнинами, иногда я замечал тончайшие коричневые нити, это дороги, пять-шесть раз под нами проплыли извилистые вены рек и речушек.

Я продрог, утром воздух вообще холодный, хоть и лето, а здесь уже встречный ветер, однако дракон медленно шел вниз, еще ниже, еще. Сперва я думал, он перешел на бреющий полет, чтобы не очень замечали крестьяне, а маги не сбили, будучи предупреждены заранее, но дракон снизился еще, выставил вперед лапы, чуть откинулся корпусом назад, крылья распахнул и выставил против ветра, как паруса.

Несколько раз тряхнуло, он приземлился только с третьей попытки, чуть пробежал и тяжело рухнул брюхом на траву. В десятке шагов поднимались высокие деревья, там лес, так что дракон совершил неплохую посадку.

Подо мной в недрах дракона хрипело и хлюпало.

Я рванулся, меня держало, но на следующий полный вдох пластины раздвинулись, я сумел встать и даже улыбнулся наезднице..

– Спасибо за полет! Я понимаю, вы в самом деле старались сделать все, чтобы мы летели как можно быстрее.

Женщина смотрела на меня в негодовании, на щеках выступил злой румянец.

– Что значит «старались»?

– Все равно спасибо, – произнес я галантно. – Вы сделали, что могли.

Брюхо дракона судорожно раздувалось и схлапывалось, камешки под брюхом скрипели. Широкие, как шпангоуты корабля, ребра на мгновения резко обозначались, а затем исчезали под сухой серой кожей, очень похожей на рыбью. Здесь на боках чешуйки, не ороговевшие плиты, как на спине, а тонкие слюдяные пластинки, иссохшие, потрескавшиеся, а брюхо так и вовсе нежное, как у огромного сома.

Я слез, держась за толстую заднюю лапу, передние слишком близки к страшноватой морде, изо всех сил старался держаться прямо, улыбался мужественно, ни звуком не выдал боль от защемленной задницы. Женщина тут же ухватила ремень и потащила усталого дракона в сторону леса.

– Сейчас он лететь не может, – объяснила она с упреком, словно это я довел эту ящерицу с крыльями до предынфарктного состояния. – А вам, если так уж не нравятся драконы, надо летать на селептерах!

– Хорошо, – согласился я, – буду. А что это такое?

Она пожала плечами.

– Откуда я знаю?

– Ну... вы ж сами обронить изволили!

– Так говорят, – отмахнулась она. – Были слухи, что где-то далеко на юге... Но теперь, когда война, все оборвалось.

– Жаль, – сказал я искренне. – А селептеры... странное имя. Это такие драконы или... машины?

– Машины? Что это?

Я помахал ей рукой.

– Вам пора. А то уже солнце поднимается... Идите, прямо на восток. Как эти деревья кончатся, так уже тот лесной замок...

И все-таки, оставшись один в ночном лесу, пусть и предрассветном, я ощутил приступ страха, почти паники. Тело мое вздрагивало при каждом шорохе и пугливо хваталось за пояс, где раньше висел молот. Кто-то говорил, что нетрудно быть храбрым на людях, куда труднее быть отважным, когда тебя никто не видит, и сейчас я со стыдом ощутил, что в самом деле несусь через лес с перекошенным от страха лицом, сгорбившись, дышу часто, выгляжу, как бегущий от плети хозяина раб...

Я заставил себя глубоко вздохнуть, выпрямился, плечи пошли в стороны, а взгляд, надеюсь, стал гордым и надменным. Так и топал через лес: выпятив нижнюю челюсть, на губах презрительная улыбка, взгляд свысока на все, будь это упавшее дерево или же прошмыгнувший мелкий зверек, который, может быть, вовсе не зверек, а... Не думать о таком, не думать!

В этом лесу, как рассказал мне по дороге Беольдр, по ночам появляется ночной народ, которого не видит никто из живущих. А кто увидит, тот больше не увидит белого света. Ночной народ выносит из тайных пещер драгоценные камни, что добыли в глубинах земли, и раскладывает на полянах, чтобы камни впитали свет звезд, набрались магической мощи. Некоторые камни, который выносят уже сотни или тысячи лет, набрали такую мощь, что способны разрушить этот мир и создать новый. А самые молодые камни, которые набирают свет звезд только неделюдругую, могут привораживать или створаживать, лечить раны и болезни.

Кроме того, в этом лесу бродит конь с рогом посреди лба. Он, как стрела, бросается на человека и пронзает его рогом насквозь. Вообще-то это не конь, только обликом схож, а на самом деле это зверь, что остался с тех времен, когда на небе еще не было луны...

Еще страшнее деревья, что охватывают неосторожного путника ветвями и корнями, выпивают его досуха, а утром солнце освещает только иссушенный труп. Такие деревья нельзя отличить, днем они как простые деревья, а вот ночью... Еще здесь ходит чугайстыр, что ловит мавок и рвет на части, а сами мавки сидят чуть ли не на каждой ветке. Только ночью здесь можно встретить дивного дракона, что знает людскую речь и может перекидываться купцом, зато встреча с попутником, а то и вовсе с исчезником грозит опасностью как днем, так и ночью...