Завтрак для Маленького принца - Наталия Миронина

– Зря, я бы с ним поговорила, поздравила, и сходили бы вместе… Ему это будет приятно – убедиться в том, что до его жизни всем есть дело. – Я продолжала убеждать мужа.

– Посмотрим, – сказал он и исчез за дверью.

Я же ждала, теряясь в догадках, как лучше сделать – самой завести разговор о выступлении или терпеливо ждать, пока Саша заговорит сам. Не сможет же он обойти молчанием такое событие.

Но мальчик промолчал. На спектакль я приехала одна, заняв место в партере, и волновалась, наблюдая за его танцем.

Маленький принц в изображении Саши был великолепен. Я не берусь судить о самой постановке – в конце концов, концерт ученический и требования к нему соответствующие. Но главный герой был «солнечным мальчиком», красивым, как и положено герою, его танец мне показался великолепным, и я горделиво осматривалась по сторонам. Мне хотелось, чтобы остальные родители знали о моей причастности к молодому солисту.

– Вы – здесь?! – Саша с удивлением встретил меня после окончания.

– Да, и папа тоже был, только ему пришлось уехать, – соврала я.

По глазам мальчика я поняла, что он не верит. Но, продолжая улыбаться, спросил:

– Как вам?

– Отлично! Ты такой молодец!

Именно этот день стал точкой отсчета моей борьбы за ребенка. Я его полюбила, искренне привязалась к нему, но ни на минуту не забывала о нашей истории. И, сделав первый шаг, чтобы отнять у отца привязанность сына, постаралась все-таки не противопоставить, не восстановить их друг против друга. Мне не нужны были страсти и трагедии, я не хотела мучить парня. Меня интересовал муж – именно у него я хотела отнять эту точку душевной опоры, превратив ее в формальность, в галочку, в строчку из анкеты. Мне достаточно было убедиться, что душевно этот ребенок близок мне, что он на моей стороне и именно во мне видит своего главного друга.

Я была умна в этой своей жажде отомстить – не пыталась бороться с родной матерью. Саша скучал по ней – я это видела глазами, чувствовала, но заменить ее не могла и не старалась. Мне надо было сделать все, чтобы мальчик как можно чаще ее вспоминал, не боялся о ней говорить, упоминать в разговоре. Я подчеркивала ее роль и значение в его жизни.

– Тебе обязательно надо посоветоваться с мамой, – говорила я, когда он интересовался моим мнением. Я не лукавила – ответственность хотелось разделить, но еще хотелось отомстить, призвав на помощь женскую вероломную солидарность.

В одно воскресное утро Аверинцев, предварительно выглянув в окно, торжественно объявил:

– Ну, морозец, солнышко – на катке самое место в такой день! А, сын?

Я, отвернувшись к плите, готовила омлет. Саша сидел за столом. Услышав мужа, я ничего не сказала, только приготовилась наблюдать реакцию парня.

– Пап, боюсь, сегодня не получится, мы уже запланировали кегельбан. Давно, еще на неделе. – Саша произнес это просто и спокойно, как говорят о деле решенном.

– Ну. – Аверинцев растерялся и повернулся ко мне за помощью.

Я помолчала, а потом обратилась к мальчику:

– Сходите на каток, а в кегельбан – в следующий раз.

– Нет, – завертел головой тот, – лучше на каток в следующий раз.

В этой простоте ответа и выбора было два хороших момента. Первый – парень отучился от мучительного «как бы кого не обидеть». Второй – ему было со мной интересно, он помнил о нашей договоренности и предпочитал мое общество. Впрочем, последний вывод делать было еще рано.

– А что тебе в этом кегельбане? Темно, потно, шумно… А тут природа, зима, солнце…

– Нет, Татьяна… – парень запнулся, – Татьяна Николаевна показала мне крученый бросок, хочу его попробовать!

– Я и не знал, что Татьяна Николаевна у нас мастер по кегельбану, – заметил удивленно Аверинцев.

– А мы ходим иногда, днем. Очень расслабляет. И по будням там нет никого.

– Да? – удивлению мужа не было предела.

– Саш, сходи с папой, ему надо встряхнуться, пусть на коньках с тобой покатается, – в моем голосе слышалась настойчивая рекомендация, чуть разбавленная превосходством.

– Да, сын, сходи с папой, сделай одолжение… – Аверинцев собирался обидеться.

– Слушай, может, лучше ты с нами? Вот увидишь, там ничуть не хуже, а в следующий раз – на каток. – Саша встал из-за стола. – Ну, я через минут двадцать буду готов, – и не глядя на нас, он вышел из кухни.

Аверинцев завтракал без аппетита.

В кегельбане было шумно, весело и безалаберно. Мы сыграли несколько партий, из которых я большинство выиграла.

– Да, – с завистью проговорил Саша, – мне бы так! Ну, ничего, потренируюсь еще. Отличный этот ваш бросок…

– Саша, удар в кегельбане – это не главное в жизни. – Аверинцев развалился в пластиковом кресле и лениво покачивал ногой. Он проигрывал нам, злился и никак не мог нащупать правильную тональность. Ему бы сейчас рассмеяться, похвалить нас за хорошие броски, подшутить над нашей скрытностью и тайными посещениями кегельбана. Ему бы стать сообщником, но он был зол и старался нас высмеять. Он делал мелкую ошибку, за которую очень быстро поплатился.

– Ты зря, пап. Я именно здесь придумал, как избавиться это этой дурацкой привычки – взмаха правой руки. Понимаешь, меня все время тянет при повороте…

Саша стал объяснять отцу, как на репетиции он не смог справиться с заданием, как здесь, при броске, ему пришла в голову идея делать поворот в другую сторону…

– А Татьяна Николаевна мне и говорит, возьми мяч и попробуй – может, в направлении поворота все и дело. И ты знаешь, действительно получилось, и педагог согласился…

Я видела, как Аверинцев злился. Я видела, как, вместо того чтобы вникнуть в трудности сына, он стал возмущаться тем, что мы проводим время в таком месте.

– Уроки, репетиции без воздуха и света, а ты еще и сюда его тащишь! – Он не удержался и кинул мне прямой упрек.

– Брось, отец, подумаешь, сходили пару раз! Не делай истории из этого. Жаль, что тебе здесь не понравилось. Ну, что? Еще одну партию? – Мальчик повернулся ко мне.

Впервые Саша встал на мою защиту. И не потому, что это развлечение так безумно ему нравилось. Просто на тот момент это было новое место, новое занятие, еще один навык. Как любому парню, это ему нравилось. Его жизнь была зарегулирована, запрограммирована, полна запретов и ограничений. Любое новое место, занятие он воспринимал жадно.

– Я – домой, а вы как хотите! – Аверинцев решительно стал расшнуровывать туфли.

– Пап, останься, здесь же здорово! – Это прозвучало уже как бы вскользь, в воздух. Саша кидал шар, приглашая меня посмотреть правильность движения.

После этой истории было еще множество мелких, но показательных. Саша все чаще выбирал меня. Сначала это происходило с извиняющейся улыбкой, с небольшой неловкостью, но вскоре это стало естественно.