Влюбиться в мужа заново - Полина Рей

– Когда я только увидел Элен…

Это запрещённый приём. Для обоих. Нельзя вот так сразу переходить к тому, что является болевой точкой для нас. И для меня, и для Димы. Я дёргаюсь, как от удара, Дима – опускает глаза, и уже невозможно прочесть по его взгляду хоть что-то. И мне хочется кричать: «Замолчи!», но я с поразительной стойкостью сижу и жду, что же он скажет дальше. Своего рода мазохизм чистой воды, ведь я уже вроде как всё решила. А решила ли?

– Когда ты только увидел Элен?

– Я на ней завис.

– Что значит завис?

– Понял, что она что-то…

– Что-то..?

– Что-то совсем отличное от того, что я видел в обычной жизни.

Я не выдерживаю, запрокидываю голову и смеюсь. Открыто, искренне и почти не натужно. Будто и впрямь в словах мужа есть что-то смешное.

– Ты зря так… я ведь сейчас совсем о другом, – морщится Дима.

Довольно странно слышать это. Элен – то, что совсем отличается от привычной жизни моего мужа. Но ведь она – это и есть я. Его унылая супруга, к которой он привык за столько лет нашей совместной жизни.

– И о чём ты? – уточняю со смешком, хоть и понимаю, что мне совсем не до веселья.

– Ты была…

Он совершенно неожиданно ниже опускает голову, растирает лицо ладонями и усмехается.

– Так странно говорить сейчас о том, что это была ты.

– Это была я, – киваю тотчас, хотя испытываю совершенно идиотское желание отрицать этот факт.

– Как так вышло, что ты и оказалась Элен?

Отлично. Наконец-то мы подобрались к этому животрепещущему вопросу.

– Как так вышло, что ты при живой жене пошёл искать приключений?

– Надя…

– Да хватит уже! «Надя, Надя…» Я просто хочу понять…

Подаюсь к мужу через стол, но тут же отстраняюсь. Да, я действительно хотела понять. Раньше. Хотела задать главный вопрос Диме: «Почему он так со мной поступил?». А сейчас вдруг почувствовала, что мне это знать неинтересно.

– Ты хочешь понять – что? – не выдержав паузы, уточняет муж.

– Я хочу понять, почему ты нас предал! Почему ты предал меня и наших девочек?

Мне не удаётся сдержать себя в руках. Задать вопрос получается с какими-то визгливыми нотками, за что тут же себя проклинаю.

– Я вас не предавал…

– Вот как? Ах, да! Ты просто спокойно кивнул, когда увидел, что твой пьяный друг заполнил за тебя анкету, в которой ты попросту отказался и от жены, и от своих детей.

Я понимаю, что меня несёт, но… но это тот порог, переступив через который, любой потерял бы самообладание. Я – потеряла. И совсем об этом не жалела. По крайней мере, на то время, когда выкрикивала эти слова, что должны были хоть что-то донести до моего мужа.

– Это не так…

– А что так – Дим? Ну что – так? Я не пойму, что вдруг сподвигло тебя взять и пойти копаться в этих сраных ответных анкетах. Что? Совпадения? Интерес? Любопытство? Желание построить что-то отличное от нашей с тобой семьи? Что, чёрт бы тебя побрал?!

Границы уже перейдены. Я слышу тишину. Абсолютную тишину, которая воцарилась в нашей квартире. Знаю, что дочери меня наверняка услышали, но не смогла бы сейчас сдержаться, даже если бы меня об этом попросили. Но меня не просят, просто некому это сделать. Дима увлечён своими переживаниями, а девочки… девочки делают вид, что ничего не происходит. Сидят в своей комнате, закрываются от того, что их сейчас окружает, и делают вид, что ничего не случилось.

– Ответь мне на этот вопрос и всё… всё станет ясным.

Я тяжело вздыхаю, иду к окну, опираюсь ладонями на подоконник и, задержав дыхание, добавляю:

– И прежде всего станет ясным, почему ты сегодня же должен уйти. Потому что нашей семьи больше нет. Ты её уничтожил.

Меня снова окружает тишина. Она такая звенящая, осязаемая – кажется, протяну руку и смогу коснуться какого-то невидимого барьера. Не знаю, то ли он установлен между мной и Димой, то ли это просто какой-то защитный купол, который мне всё же удаётся возвести, но эта тишина дарит мне мнимое ощущение покоя. Я смотрю за окно на то, как лениво кружатся крупные снежинки в свете уличных фонарей. Сразу на память приходит один из вечеров из нашей с Димой прошлой жизни. Даже не могу сказать, когда именно это было – пять лет назад или семь. А может все десять? Нас очень многое связывает, чтобы вот так взять и припомнить, когда именно произошло то или иное событие.

– Я никуда не уйду. Это мой дом и я собираюсь здесь оставаться.

Я не верю своим ушам. Дима ведь это несерьёзно? Неужели он и впрямь рассчитывает, что я соглашусь на то, чтобы он остался просто жить с нами и делать вид, что у нас крепкая семья, которую он не разрушил собственными руками?

– Если ты никуда не уйдёшь, уйду я.

– Надь…

– Хватит! Хватит!!!

Слышу себя словно со стороны. Ору с такой истерикой, явно звучащей в голосе, что меня слышат все этажи нашего дома. И девочки тоже слышат. Только мне теперь это не настолько важно, как то, что рвётся изнутри. Пусть он знает, что я чувствую, хотя бы отчасти. Выдуманного покоя как ни бывало, он разлетелся на осколки тотчас, как из меня стало прорываться то, что я старательно прятала как можно глубже.

– Я совершенно серьёзна, – наконец совладав с собой, произношу обманчиво-ровным голосом, который едва заметно дрожит. – Если ты сегодня здесь останешься, я уйду.

– К Демьяну?

В глазах Димы вспыхивает та тьма, которая тоже мне знакома досконально. Когда у нас всё только начиналось, я часто её видела – тогда из постели, кажется, не вылезали, он мог на меня наброситься где угодно. Только теперь эта тьма совсем не из-за страсти или бурлящего в крови желания. Дима ревнует и злится, и в любой другой момент меня бы это обрадовало, но не сейчас.

– А это не твоё дело.

– Вот как? Очень удобно, да, Надь? Водила меня за нос, а сама уже другого мужика себе завела.

Пощёчина выходит такой неожиданной даже для меня самой, что я невольно выдыхаю с испугом. На лице Димы расцветает яркое пятно, а на губах появляется ухмылка.

– Давай ещё, – тихо предлагает он, и я действительно хочу его ударить снова. Выписывать пощёчины одну за другой, до тех пор, пока боль внутри меня хоть немного не притупится.

– Мам… пап… что здесь происходит?

В голосе Даны столько страха и растерянности, что из меня будто бы разом выбивают весь воздух. Я снова опускаюсь на стул, чувствуя себя бессильной настолько, что уже ничего не могу ответить дочери. И соврать тоже не могу.

– Ничего не происходит, мась. Мы с мамой просто разговариваем, – заверяет Дану муж.

– Нет не просто разговариваем. Папа уже уходит.