Влюбиться в мужа заново - Полина Рей

Господи, какая же глупость! Похоже, у меня появилась острая потребность сходить к психологу. А лучше сразу к психиатру.

– Ну? – наконец нарушила тишину Майя, когда мы уже подъехали к моему дому.

– Не могу сейчас об этом, – выдавила я из себя.

– Понятно. Значит, не трогаю вообще.

Петрова припарковалась возле моего подъезда и я пулей выскочила из машины, бросив напоследок короткое «созвонимся». Хотя, напрочь не могла представить, что в ближайшее время буду способна не только выйти на контакт с подругой, но и поделиться с нею самым сокровенным. А ведь Майе наверняка интересны обстоятельства нашей с мужем беседы, и она, чёрт бы всё побрал, имеет права их знать.

– Понял, – коротко кивнула Петрова, и это было последним, что я услышала прежде чем помчаться к двери в подъезд.

Я не знала, что меня ждёт дальше. Вообще не представляла. Была расфокусирована настолько, что все жизненные ориентиры, направленные на моё будущее, летели в тартарары. Но всё же у меня имелся тот вопрос, который был важнее всех остальных, и на который я просто обязана была обратить своё внимание в первую очередь.

Девочки.

Мои девочки, которых я родила, воспитала, которых желала видеть самыми счастливыми на свете. Как они воспримут всё это? Лиза взрослее, у неё свои интересы и потребности, а Данка… Дана очень привязана к отцу, и какой бы самостоятельной ни пыталась казаться, это ударит по ней очень сильно. Это ударит очень сильно по ним обеим.

Я крикнула в сторону спальни девочек, что вернулась, и скрылась за дверью в нашу с Димой комнату. Как же я его ненавидела в этот момент! Ненавидела не только за то, что он сделал со мной, а за то, что предал своих дочерей. Будто бы их никогда у него не было. Будто бы вот так просто можно было вычеркнуть самых родных в своей жизни людей.

– Мам! Папа звонил, спрашивал как мы. – В дверях появилась Лиза, на которую я вскинула взгляд. И по тому, как посмотрела на меня дочь, поняла, что та если не знает о случившемся, то догадывается о многом.

– Хорошо, мась. Мне отдохнуть надо, устала очень.

– Он в командировку уехал?

– Да. Ты же помнишь… Он уехал в командировку.

Лгать Лизе было особенно неприятно, но сейчас это показалось мне единственно верным способом уберечь дочь от…

А кстати, от чего мне нужно было её уберечь? От того, что уже случилось? От того, что совершил её отец? И от того, в чём я была не виновата? И почему я вообще должна была её беречь? Я одна, чёрт побери! Не он, не мы вместе, а я! Почему?

– Я помню, мам… Отдыхай.

И я кивнула, потому что сейчас хотела только одного – закрыться в нашей некогда общей с Димой спальне, лечь на нашу некогда общую постель, обнять подушку и прорыдаться. Тихо, сдерживая каждую судорогу, потому что была обязана беречь наших дочерей. Насколько мне это будет доступно, я должна их оберегать от волнений. Врать, изворачиваться, придумывать несуществующие вещи, лишь бы только они в свои шестнадцать и четырнадцать лет как можно дольше пробыли в ощущении безопасности. Потому что знала – это самое ощущение у них отнимут уже совсем скоро. И с этим я уже ничего не смогу поделать.

– Так, вот это просто круто! Мне нравится. – Дем откинулся на спинку кресла и завёл руки за голову. И я невольно улыбнулась этому его жесту.

– Реально нравится?

– Да! Реально нравится. Очень нравится. Здесь есть то, чего не мог добиться от остальных – структура.

– А от меня пришлось этого добиваться?

Сама не знаю, почему вдруг задаю именно этот вопрос. Он больше похож на кокетство, чем на то, чтобы услышать ответ на вполне конкретный вопрос, но… Но я совершенно не могу ничего с собой поделать.

– Не пришлось. Ты всё сделала идеально.

Демьян становится серьёзным в считанные доли секунды, и это словно сигнал мне не продолжать общаться с ним в этом ключе. Потому что всё может зайти слишком далеко, а это последнее, чего мне стоит желать.

– Хорошо, я рада.

– Тогда может быть отметим? – предлагает он мне, и первой потребностью становится желание отказаться. – Ничего такого. Просто выпьем кофе где-нибудь вдвоём, – словно прочитав мои мысли, поясняет Дем, поднимая руки, словно сдаваясь.

– Отметим! Я как раз свободна и готова выпить кофе, – с преувеличенной бодростью откликаюсь на предложение Демьяна. – Правда, на пару часов, не больше.

– Мне их вполне хватит, – пожимает плечами Дем и добавляет то, от чего на моём лице сама по себе появляется улыбка: – Главное, чтобы их хватило и тебе.

– Ну, Шарапова, вижу, что ты вполне довольна жизнью, – выдаёт диагноз Петрова, которая забирает меня из кафе, где мы с Демом отмечаем промежуточные итоги нашего сотрудничества.

На протяжении двух часов, которые провожу с Демьяном, я раз за разом ловлю себя на том, что мне удивительно комфортно находиться рядом с ним. Сидеть вот так, обсуждать вещи, которые и для меня, и для него являются обыденными. И получать от этого удовольствие.

– Можно сказать и так, – отвечаю уклончиво и делаю то, что уже стало моей привычкой – захожу в приложение, но не открываю сообщения, присланные Элен, а просто смотрю на заветную цифру четыре и чувствую, как меня перетряхивает.

– С Димой что? Так и не звонил? Пропал? – мрачно уточняет Майя, и я в первый раз за то время, как мы с Петровой ездили в аэропорт, не пытаюсь сходу соврать.

– Не звонил, но не пропал…

– Вот как?

– Да. Думаю, он мне пишет. Точнее, пишет Элен.

– И ты не читала?

На лице Майи, когда она поворачивается ко мне, стоит только машине остановиться на светофоре, такое выражение, что мне становится немного стыдно.

– Не читала. Ну что там может быть?

– Ну, например, вернись, я всё прощу? Или – ты была самым светлым пятном моей жизни?

– Фу, Петрова, какая же ты…

– Я просто предполагаю. – Она выруливает на дорогу, ведущую к моему дому, пожимает плечами и добавляет: – По крайней мере, на месте Димона я бы написала тебе подобную феерическо-пафосную чушь, лишь бы ты меня простила.

– Как хорошо, что ты не на месте Димона.

– А вот в этом сомневаюсь.

Улыбнувшись, я качаю головой, после чего делаю то, что наверное, стоило совершить уже давно – нажимаю значок «Просмотреть» на присланных мне сообщениях. И тут же вижу короткое:

«Ты тут?»

А следом ещё одно:

«Блин, скажи, что всё, случившееся в аэропорту, мне привиделось».

На этот моменте мне хочется просто открыть окно и выбросить в него сотовый. Но глупо надеяться, что вместе с ним исчезнут и все мои воспоминания, надежды и чувства. Я прекрасно отдаю себе отчёт в том, что ничто никуда не пропадёт.