Мир под напряжением. История электричества: опасности для здоровья, о которых мы ничего не знали - Артур Фёрстенберг

Частое отсутствие респираторных симптомов отмечалось и во время еще более смертоносной пандемии 1918 г. В своем учебнике 1978 г. Беверидж, который сам пережил ее, писал, что у половины пациентов с гриппом не было первоначальных симптомов – выделений из носа, чихания и боли в горле[160].

Возрастное распределение тоже не соответствует гипотезе заражения. У других инфекционных заболеваний, например кори и паротита, чем агрессивнее штамм вируса и чем быстрее он распространяется, тем быстрее у взрослых формируется иммунитет[161] и тем моложе становится популяция, которая им заражается каждый год. По словам Хоупа-Симпсона, это значит, что между пандемиями грипп должен в основном атаковать очень маленьких детей. Но грипп упрямо цепляется к взрослым: средний возраст больных почти всегда от двадцати до сорока лет, как во время пандемий, так и вне их. 1889 г. тоже не стал исключением: инфлюэнца предпочитала здоровых молодых взрослых в расцвете сил, словно специально выбирала самых сильных, а не самых слабых представителей вида.

К этому примешивается еще и неразбериха с инфекциями животных, которыми нас год за годом пугают в новостях, предупреждая, что можно подхватить грипп от свиней или птиц. Но есть один неудобный факт: в течение всей истории, буквально тысячи лет, вместе с людьми гриппом заражались самые разные животные. Когда в 876 г. грипп поразил армию баварского короля Карломана, от той же самой болезни умерло множество собак и птиц[162]. В более поздние времена, вплоть до XX в., вместе с людьми эпидемии инфлюэнцы часто поражали собак, кошек, лошадей, мулов, овец, коров, птиц, оленей, кроликов и даже рыб[163]. Беверидж перечислил двенадцать эпидемий XVIII и XIX вв., когда гриппом заражались лошади – обычно за один-два месяца до людей. Собственно, эта ассоциация считалась настолько надежной, что в начале декабря 1889 г. Саймс Томпсон, заметив гриппоподобное заболевание у британских лошадей, написал письмо в British Medical Journal, предсказывая неминуемую вспышку у людей, и этот прогноз быстро сбылся[164]. Во время пандемии 1918–1919 гг. в Южной Африке и на Мадагаскаре умерло множество мартышек и бабуинов, на северо-западе Англии – овец, во Франции – лошадей, на севере Канады – лосей, а в Йеллоустонском парке – бизонов[165]. Здесь нет никакой загадки. Мы не заражаемся гриппом от животных, а они – от нас. Если грипп вызывается ненормальными электромагнитными условиями в атмосфере, то он поражает всех живых существ одновременно, в том числе тех, кто не переносит одних и тех же вирусов и живет далеко друг от друга.

Еще одно препятствие к снятию маски с незнакомца, которым на самом деле является грипп, состоит в том, что грипп – это сразу две разные вещи: вирус и заболевание. Путаница возникает, потому что с 1933 г. человеческий грипп определяется по организму, открытому в тот год, а не по клиническим симптомам. Если начинается эпидемия, и вы болеете той же самой болезнью, что и все остальные, но в вашей глотке не удается найти вируса гриппа, и у вас не появляется антител к нему, то вам говорят, что вы болели не гриппом. Но на самом деле, хотя вирусы гриппа определенным образом и ассоциируются с эпидемиями болезни, никто еще ни разу не доказал, что они вызывают эту болезнь.

Семнадцать лет наблюдений Хоуп-Симпсона в городке Сайренчестер и окрестностях показали, что, вопреки общепринятому мнению, грипп не слишком легко передается в пределах одной семьи. В 70 % случаев, даже во время эпидемии «гонконгского гриппа» 1968 г., гриппом заражался лишь один член семьи. Если же в доме заболевал второй человек, это часто случалось в тот же самый день, что означало, что заражались они не друг от друга. Иногда в одной и той же деревне циркулировали слегка различающиеся между собой варианты вируса даже в одной семье, а однажды был случай, когда два маленьких брата, спавших в одной кровати, заразились разными вариантами вируса, что доказывало, что они не могли подхватить его ни друг от друга, ни даже от одного и того же третьего лица[166]. Уильям Джордан в 1958 г. и П. Манн в 1981 г. пришли к похожим выводам по поводу отсутствия распространения вируса в семье.

Еще одно доказательство того, что с превалирующими теориями что-то не то, – провал программы вакцинации. Хотя и было доказано, что вакцины дают определенный иммунитет против конкретных штаммов вируса гриппа, несколько выдающихся вирусологов в разные годы признавали, что вакцинация не сделала ничего, чтобы остановить эпидемии, и болезнь по-прежнему ведет себя точно так же, как тысячу лет назад[167]. Собственно говоря, изучив 259 исследований вакцинации из British Medical Journal, опубликованных в течение 45 лет, Том Джефферсон недавно пришел к выводу, что вакцины от гриппа по сути не дают никаких реальных результатов: не влияют ни на количество пропущенных дней в школе и на работе, ни на осложнения, ни на смертность[168].

Вирусологи скрывают один весьма неудобный секрет: с 1933 г. и по сей день не существует ни одного экспериментального исследования, которое доказывало бы, что грипп – и вирус, и болезнь – вообще передается от человека к человеку при обычных контактах. Как мы увидим в следующей главе, все попытки экспериментальной передачи его от человека к человеку, даже во время самой смертоносной эпидемии, какая когда-либо случалась в мире, оказались неудачными.

В 1904 г. пчелы начали умирать.

С этого тихого острова 23 миль в длину и 13 в ширину, расположенного возле южного побережья Англии, через Ла-Манш можно увидеть далекие берега Франции. В предыдущее десятилетие два человека по обе стороны пролива, один – физик и врач, другой – изобретатель и предприниматель, посвятили свои умы новооткрытой форме электричества. Их работы оказали совершенно разное влияние на будущее нашего мира.

На западной оконечности острова Уайт, неподалеку от меловых скал, которые называют Иглы, миловидный молодой человек по имени Гульельмо Маркони установил собственную «иглу», башню высотой с двенадцатиэтажный дом. Эта башня поддерживала антенну первой в мире постоянной радиостанции. Маркони освободил электричество, вибрирующее с частотой почти миллион раз в секунду, от проводной неволи и выпустил его в воздух. Он даже не задавался вопросом, безопасно ли это.