Уши торчком, нос пятачком. Книга 1 - Алена Медведева

Пока самка не была готова добровольно подпустить его к себе — проседала задними лапами, поджимая хвост, и угрожающим рыком огрызалась на излишне настойчивые маневры «ухажера». Но настороженно терпела его внимание, отдавая себе отчет, кто в их паре сильнейший. И самец полагал нелишним почаще напоминать своевольной и дерзкой, по причине неопытности, волчице об этом. Ведь чем активнее с каждым последующим днем природа будет побуждать ее подчиниться самцу, тем взбалмошнее и непоследовательнее будет бурая. Внимание сильного самца ей льстит и вынуждает быть излишне «порывистой». А самцу в деле продолжения своего рода хотелось бы спокойствия и предсказуемости. Но с такой молодой и неопытной парой…

Волк сделал все, что мог, для облегчения своего будущего положения, выманив бурую сегодня в лес. Звери несколько часов наслаждались бегом, валялись в пряной траве и даже пробежались по краю озера, утвердившись в статусе пары, научившись прислушиваться друг ко другу. Пары, намеревавшейся обзавестись потомством. И зверей, в отличие от их человеческих половин, в этом вопросе ничто не смущало. Была лишь потребность, которая неминуемо будет удовлетворена. И им впервые ничто не мешало.

Уже под утро белый резким прыжком преградил самке путь, оскалив пасть и зарычав на нее. Бурая испуганно припала к земле, повизгивая и пытаясь понять, отчего внезапно изменилось поведение волка. В его рыке чувствовалось повеление, приказ, воля сильнейшего. Он настаивал на… прощании! Бурая не могла не подчиниться, пусть и с неохотой, но уступая сознание человеку.

Поляну на миг озарили две вспышки, и вот уже на ней пара обнаженных молодых людей — Лена и Андрей.

— Мы же не вернулись? — удивленно оглянувшись, тихо произнесла я. — Почему волчица отступила?

— Нет, — подтвердил Добровольский и, шагнув ближе, обхватил за талию. — Но твоя бурая до предела взбудоражила моего волка. А тело у нас одно. И лучше тебе узнать об этом не в непосредственной близости нескольких медведей.

О да! На что намекал Андрей, я поняла, почувствовала его возбуждение. И сама нервно подрагивала от схожих эмоций. Животная сущность, полная луна и захлестывавшие инстинкты давали о себе знать в полной мере.

Сейчас я, в самом деле, меньше всего желала оказаться рядом с другими оборотнями. Присутствовало ощущение, что совсем скоро волчья суть даст о себе знать, подчинив инстинктам. А они требовали одного — заполучить белого. И его генофонд.

Животным чужда романтика, все до банального практично. Но, будучи людьми, мы с Андреем несколько иначе смотрели на близость. Я так точно!

— Мы уже пробовали этот способ в прошлый раз. Ни к чему хорошему это не привело, — задыхаясь от желания, жадно втягивая в себя аромат Андрея, прижималась я к его телу. Сил не было противостоять этому притяжению.

Решила же, что больше ему не поддамся! Боролась больше с собой. Материнство для меня невозможно, а значит, я не имею права допустить зачатие. Сейчас нет возможности обезопасить себя от подобного исхода.

Но как же трудно противостоять собственному желанию! Дикой, алчной и всеобъемлющей потребности стать с ним единым целым. Со своим волком!

«Нельзя!» — не осознавая, что уже отвечаю на прикосновения мужских рук ответными объятиями, исступленно твердила себе.

— Не думай об этом, у меня все под контролем, — в перерывах между поцелуями выдохнул Добровольский.

Мы, ошалев от собственных потребностей, ведомые животными инстинктами и безумной страстью, буквально набросились друг на друга. Пара молодых людей в лунном свете на берегу отражающего их силуэты озера. И вокруг ковер из душистого вереска, что в серебристом свете ночи смотрелся сказочно. Освежающий ветерок, обдававший наши тела и игравший с моими волосами. Шепот ночного леса и тихий лепет волн. Все вокруг словно кричало об уединении, призывая нас раствориться в этой красоте, забыв обо всем. Раствориться друг в друге.

И сколько можно бороться с собой? Противоборство человеческой и звериной сущностей невозможно. Мы оборотни, и в сути своей едины. И я не могу не следовать желаниям и инстинктивным решениям своего зверя.

«Столько убегала от себя, чтобы признать это!» — мысль была грустной, но принесла облегчение.

Этим можно оправдать собственную необъяснимую тягу к этому мужчине. Мужчине, который совершенно не ценит меня.

— Хорошо, — смирившись, шепнула прямо в губы Андрея.

Не самке быть ведущей в паре, тем более в паре с альфой. И тем более, если моя волчица такая слабая. Мой удел — подчинение ему?..

Где-то глубоко в душе отчаянно хотелось крикнуть — нет! Но… тут же моя бурая яростно зарычала на меня, требуя не мешать ей и ее волку!

Закрыв глаза, сдалась, позволив белому плавно увлечь меня на ковер из пахучей, посеребренной светом луны, травы.

«Мы снова ищем спасения в объятиях друг друга, надеясь избежать серьезных последствий грядущей течки!»

Впрочем, в прошлый раз помогло…

А так, глядишь, и до конца трехмесячного срока, предусмотренного договором, дойдет. А там — свобода!

Пусть попробует заставить, когда меня не будут связывать принятые на себя обязательства.

И Андрей прав. Сейчас важно сосредоточиться на том, чтобы перехитрить волчий инстинкт продолжения рода. Все это безумие, охватывающее нас при виде друг друга, лишь следствие его. Буду отчаянно в это верить, иначе… мой плен будет вечным!

Плен его рук, его тела, его аромата, тех чувств и эмоций, что вызывало в душе каждое прикосновение Добровольского, каждое его движение.

Шума леса и воды я больше не слышала, все заглушили собственные стоны. Наши тела горели от жара страсти и стремительности движений. Голову кружило от чувственного восторга — только на близость его тела моя кожа реагировала, казалось, каждой клеточкой и максимально остро. Отзываясь волной удовольствия на легчайшее касание, на любой укус, на чувствительное трение.

Голод, что гнал нас навстречу друг другу, все нарастал. Сейчас не нужны были томительные прелюдии и долгие ласки. Нам нестерпимо необходимо было лишь одно — сам процесс соития, абсолютная близость. Возможность выплеснуть ту бурю эмоций, что бушевала в душах, избавиться от бурлящей в венах энергии, что толкала нас на безумства.

Едва упав на траву, мы почти сразу рванули навстречу друг другу, сливаясь в единое целое.

Шепот… стоны… рваные вздохи…

Стремительные мощные движения наших тел…

Безжалостная и всеобъемлющая страсть…

Обещания, обещания, обещания…

Его — мне и мои — ему… Но слышали ли мы друг друга?

И, наконец, все нарастающее цунами ощущений, волной максимального удовлетворения и последующей слабости прокатившееся по телу.

Да! Едва ли не за мгновения мы прожили долгий путь взаимного удовлетворения, вместе достигнув желанной цели. И обессиленно замерли там, где еще секунду назад, неподвластные воздействию разума, катались сплетенные страстью в жарких объятиях наши тела.