Пирс - Ксения Сабио

счастье своей подруги. Сонька и не ведала, что за ее спиной девушка празднует свою победу. «Ну и кому нужен твой Тарас, немытый, поди, да и косматый. Вот кто на меня заглядывается, настоящий хлопец!» — и Таисия еще разок кинула игривый взгляд на Николу. И двое уже совсем не обращали внимания, что происходит вокруг, что идет обряд венчания, были только быстрые взгляды, скрытые ухмылки и нетерпение, скорее можно было выйти их храма.

Остаться им двоим не удавалось долго, и только за столом, когда отец Таисии Федор Никифорович, уж совсем развеселившись от бражки, пустился в пляс, к девушке подсел Никола. Таисия залилась смехом и прикрыла носик концом цветного платка.

— Дюже гарна.

— И на том спасибо, — Таисия пыталась сесть, так чтобы как можно более выгодно были видны все ее прелести. Никола не оставил это без внимания.

— И кем же ты невесте приходишься?

— Подруга ейная, — она заметила едва уловимое недовольство Николы и тут же исправилась, — ну как подруга, так, в одном селе живем, тут все близко друг дружку знают.

— Невестка-то странная, и чего Тарас в ней нашел, — прошептал, посмеиваясь, Никола.

— Ой да-да! Она у нас девица странная, ну а шо поделать, любовь то…

— Тю! Кака любовь, он на ней женится, чтобы свое состояние поднять! — Никола бы ни за что не стал открывать таких тайн, но самогон и красота Таисии сделали свое дело, и парень совсем потерял голову.

Таисия так вся и выпрямилась, она впилась глазами в Николу, она в Недельской была главная по таким интересным новостям. Купец уже понял, что взболтнул лишнего:

— Куропаточка какая! А? — он щипнул Таисию за бок, и та залилась звонким смехом.

— А ты купец осторожней, мой отец, вон гляди, тебе голову за такое, — Никола изобразил дикий испуг, девушка снова звонко рассмеялась.

— А ты же чего без жены, купец?

— Так вот, может, я ее и нашел. Как зовут тебя, ягода?

— Таисия.

— А мне Николой зовут, а голосок-то у тебя, как у соловья.

— Ты это уже говорил.

— Когда?

— У колодца, — Таисия заливалась смехом от каждого слова купца. Эту сцену увидала Авдотья. Вот чего не хватало! Чтобы собака эдакая все планы ей попутала! Авдотья хотела идти к ним, чтоб уж не смела Таисия на ее каравай зариться. Но девушка быстро смекнула намерения старухи и, смахнув косу с плеча, потянула за собой Николу. Пока Федор Никифорович плясал от души, а под крики горько Сонька терпела поцелуи Тараса, Таисия бежала впереди Николы к сеновалу на краю деревни, со всех сил покачивая бедрами, отчего юбка ходила, как колокол. Купец бежал за ней. Настигнув ее, повалил на сено, и они скатились кубарем на прогретую солнцем землю.

— Женишься? — прикрыла свои черные, как вишни, глаза лукаво спросила девушка.

— Ж-ж-женюсь! — как жук, прожужжал Никола и хотел было поцеловать девушку, но та не давалась. Ее пышное тело в льняном платье свело купца окончательно с ума, его руки лазили, как змеи, по ее телу, стараясь нащупать подол юбки. Таисия только заливалась хохотом, ее пухлые губы изгибались в улыбке, обнажая белые зубы.

— А я краше всех?

— Краше!

— А ты меня с собой увезешь?

— Увезу! Как не увезти такую! Ух баба— ягода! Я тебя с собой увезу, родителей моих давно нет, дядя мой за домом следит, а дом хороший! Мы с тобой детей нарожаем, я тебя буду на руках носить всю жизнь! Ты моя судьба и только моя. Теперь тебя никому не отдам. Всю жизнь на руках буду носить.

Зачесанные назад рыжие волосы Николы выбились вперед и падали на глаза, маленькие, но сочные пальчики Таисии играли с прядью. Округлые скулы переходили в полную шею Таисии, грудь аппетитно вздымалась при каждом вздохе. Издалека то и дело слышались крики горько. Сильные руки Николы прижимали к себе девушку с еще большей страстью. И впился он в нее, как путник, давно уставший от жажды. И пил он ее всю. А Таисия, сомкнув плотно губы, обнимала шею Николы и праздновала свою победу. Победу неизвестно над кем и зачем, но она упивалась ей, как Никола упивался ее телом. Струился лазурный свет, ветер смолк, солнце жарко припекало землю. Деревья отбрасывали смуглые, почти черные тени.

Вернуться к столу они решили по очереди, чтобы не вызвать подозрений, первая пришла Таисия, она заняла свое место за столом, щеки ее пылали, ей хотелось рассказать всем, что теперь и она невеста.

— Ты где была, Тася? — поинтересовался отец. Вместо ответа она закричала «Горько!» И, немного смутившись, села обратно, народ подхватил, Сонька кинула умоляющий взгляд на Таисию, но та уже не смотрела на молодоженов. Она искала глазами Николу.

Глава 13

Дорога домой была бесконечной. Иван плутал, он злился на себя, на крестьян, которые то и дело сбивали его с пути. Дом был где-то уже рядом, может всего десяток верст. Не нужно было ехать одному — ругался на себя парень. Уже темнело. Он остановился у деревни, спешился и пошел вдоль домов, ведя за собой уставшего коня. Почти нигде не горел свет. Ему приглянулся небольшой домишко, с открытыми окнами, откуда пахло едой и, кажется, пела девушка. Он остановился у забора и прислушался. И правда, нежный женский голосок, пел «вечернюю». Дослушав до конца, он постучал о забор. В доме все смолкло, и в окне появилась голова женщины. «Кто тама?» — лет сорока, в платке, она вглядывалась в темноту, обтирая руки.

— Хозяюшка, я казак Иван Трифонович из деревни Недельская. Иду с поля боя, на побывку домой, да заплутал. Пусти отдохнуть и сил набраться. Конь выдохся, того и гляди помрет. Я не обижу!

— Кто там? — прорычал мужской голос с заднего двора. Иван вздрогнул.

— Говорит казак, — сахарным голосом отозвалась женщина.

— Ну, — проревел мужской бас, и из-за дома появилась внушительная фигура мужика.

— Я казак, — уже менее уверенно заговорил Иван, — из деревни…

— Да слышал я, проходь, только у нас дочь несватанная, будешь глазеть, я тебе, — он погрозил кулаком, — и не погляжу, что казак.

Иван качнул головой, прием конечно был странный, но он и вправду устал с дороги. К тому же запах еды сбивал его с ног. С конем ему помог хозяин дома.

— Тебя как звать-то, казак?

— Иван Трифонович.

— А меня зовут Матвей Ефимович. Я кузнец, то жена моя Марьюшка. Ты ночь-то отдохни, а утром уж будь добр.

— Ни минуты не задержусь, — уверял Иван, — и на том благодарен!

Иван вошел в избу. Тепло, светло, пахнет едой,