Нигерийский синдром - Хельга Графф

Расточительное путешествие закончилось у дверей отеля. Наследник в очередной раз обратился к нам с просьбой дать ему семьдесят седи для лечения в больнице. Хоть я больше и не хотела давать никаких денег, мне было неловко отказывать человеку, который собирался принести нам инвестиции, но Лева неожиданно проявил не свойственную ему решимость.

– Ни копейки! – сказал он строго.

– Но… как-то неудобно, ведь мы же хотим получить от них деньги?! – неуверенно возразила я.

– Хочешь – давай! – пожал плечами муж, прекрасно зная, что наличных у меня нет и никогда не бывало.

Вовка молчал, затем, спохватившись, поддержал меня:

– И правда, неудобно…

– Неудобно заголя жопу, бегать, – припечатал Левка, – все остальное очень даже удобно!

Даниэль еле держался на ногах, слушая наши споры. Чувствовалось, что ему действительно нехорошо: на лбу и висках выступила испарина, и казалось, вот-вот его покинут последние силы.

– Я так не могу, – сказал добросердечный Вова и после непродолжительных дебатов, отсчитав, передал больному требуемую сумму.

Вечером позвонил Квамэ. Он сообщил о том, что наша подруга была в департаменте и ей сказали, что необходимую бумагу могут выдать только… через две недели, но она будет стоить денег. Кто бы в этом сомневался! В этой Африке и говно, наверное, что-то да стоит! На актуальный вопрос «сколько» Квамэ ответил, что пока не знает, но обещал выяснить. Через две недели! Теперь уже ловить здесь нам больше нечего!

– От Даниэля нужна доверенность на передачу мне траста, – строго сказал Лева. – И обязательно заверенная нотариусом, – добавил он.

Квамэ пообещал связаться с нотариусом и узнать стоимость нотариального договора с заверкой. Поздно вечером воодушевленно сообщил, что его друг нотариус может сделать такой договор, но стоить он будет три-четыре тысячи долларов!

– Они, поплыли что ли?! – возмутился Лева.

Ощущение того, что нас капитально разводят на серьезные «бабки», стало уже реально осязаемым.

– Передай ему, пусть срочно делает договор, но без нотариуса! – приказал он Вовке.

Больше чуда мы не ждали, но и поменять билеты на ближайшее время возможности не было.

На следующий день удалось дозвониться до Агнес. На наш вопрос, когда она вернется, эта прошмандовка нагло заявила, что не скоро, потому что ей нужно повидаться с матерью, и к нашему отъезду она приехать не сможет! Мы пребывали в ярости! К людям, которые им помогли, поверили, привезли деньги и подарки, она не собиралась приезжать даже хотя бы ради приличия. Ну и скоты! Других слов у меня не было! Когда мы только собирались ехать, Лева мне сказал: «Вот увидишь, сколько они тебе подарков надарят!» Он глубоко ошибся. По меньшей мере, сувениришко бы какой завалящий в память о нашей встрече и об Африке подарили, а то обобрали и забыли. Я не расистка, но когда тебя бессовестно обманывают и обворовывают, у любого возникнет расовая неприязнь, если не ненависть, к любой национальности, переступившей эту черту!

Мысли о том, что все это фуфло, постоянно бродили в моей голове. Тот Дом надежности, где развернулся весьма слезоточивый драматический спектакль, не мог быть их домом, и теперь я в этом не сомневалась, как не существовало никаких дочек – сестер Даниэля. В тот день, когда привозили деньги, после акции, я попросилась в туалет. Меня отвели в глубину особняка и оставили в помещении, мало напоминающем туалетную комнату. Вместо унитаза стояло ведро, а в кранах ни капли воды. Все это означало лишь одно, что здесь постоянно люди не живут и жить совершенно не могут, тем более такое количество представительниц слабого пола, а значит, и все остальное находилось под большим сомнением!

Чтобы хоть как-то отвлечься от грустных мыслей, мы пошли с Вовкой в соседнюю лавку, где продавали сувениры из дерева. Неподалеку увидели мечеть. Ганские мусульмане отмечали праздник, поэтому все верующие оделись в нарядные одежды. Их было множество, полный двор. И где только этих мусульман нет, все равно что китайцев!

Снявшись на фоне величественных минаретов, заглянули в сувенирную лавку. В полумраке комнаты стояли столики с разложенным на них товаром – прелестными фигурками различных животных и птиц. На стенах висели деревянные ритуальные маски, которые выглядели крайне зловеще и жутко. Я сразу же обратила внимание на потрясающую полуметровую фигурку кота, который стоял развернувшись и оскалив свои небольшие клыки. Фигурка была выполнена с огромным мастерством. Резчик по дереву сумел на удивление точно передать грацию животного и его внутреннюю силу. Казалось, еще мгновение – и кот, ожив, легко, без усилий, спрыгнет на пол. У меня сразу же возникло желание купить его, тем более по восточному гороскопу я тоже Кот, но цена кусалась, почти как и животное, и возможности заплатить за нее четыреста седи – практически сто пятьдесят евро – на сегодняшний день просто не было. Вот черт, как плохо жить без денег! Впоследствии я очень об этом пожалела и буду, конечно же, жалеть до конца жизни. Эта великолепная фигурка до сих пор стоит у меня перед глазами. Тут послышался оклик:

– Мадам! – худенькая, еще нестарая женщина, показывала рукой за мою спину.

Я оглянулась. В глубине хижины на импровизированной лежанке сидел маленький ребенок – годовалая девочка. Обожаю малышей! Удивительно, но у африканских детей нет игрушек. Причем никаких. Ни погремушек, ни мягких, ни твердых. Они просто молча сидят и глядят на окружающих. Повозившись с ребенком и сфотографировавшись с ним, мы уже хотели уйти, когда принесли еще одного юного негритенка. Маленький Чунга-Чанга без капризов и слез спокойно пошел ко мне на руки, и Вова сделал очередной снимок. Существуют еще дети-ангелы, как впрочем, и детки-отморозки, из которых в дальнейшем вряд ли вырастет что-то путное.

Таким пацаном был сын дочери двоюродной сестры моей тети. Как-то раз мы имели «счастье» познакомиться с этим, правда, не чудом, а чудовищем, когда гостили у нашей родственницы. В дверь позвонили, и только я открыла ее, как в квартиру ворвался четырехлетний террорист, который прямо с порога, замахнувшись на меня кулаком, заорал: «Как дам сейчас по балде!» и помчался в комнату. Я едва успела увернуться от попытки агрессора дать мне в глаз. А потом мы узнали, что ад на свете есть!

Пока продолжался обед (около двух часов), он с дикими воплями носился по комнатам, сломав пару предметов мебели, разбив несколько тарелок и по ходу сорвав занавески, при этом периодически нападая на нас, взрослых, сидящих за обеденным столом. Тихонько подкравшись, изо всех сил наступил мне на ногу, едва ее не покалечив, затем вцепился в волосы моей кузины, да так, что едва отодрали, и напоследок укусил тетю за нос.

Мать «террориста в натуре», эта толстая корова, не сделала ни малейшей попытки успокоить свое сумасшедшее чадо и после очередной выходки лишь вздыхала. И только тогда, когда этот гаденыш со всего маху бросил в суповницу свою машинку и полкастрюли оказалось на наших перепуганных лицах, засмеявшись, сказала: «Сыночек, не нужно это делать сейчас!» Наверное, ему надо было дождаться ужина, тогда он смог бы запросто надеть нам на головы тарелки с картофельным пюре и кидаться котлетами, как коктейлями Молотова! Все это было бы очень мило, если бы не было так скверно! Наконец, хулигана удалось поймать и запереть в комнате, чтобы он хоть немного успокоился и пришел в себя.