Святые отцы Церкви и церковные писатели в трудах православных ученых. Святитель Василий Великий. СБОРНИК СТАТЕЙ - Емец

по существу одно. Все они учат о Боге едином по существу и троичном в Лицах. Но философская сторона их учения не одинакова, поэтому мы будем излагать учение каждого отдельно.

На первом месте мы должны поставить учение Василия Великого. Этот великий отец Церкви, человек талантливый и сильный волей, объединял обаянием своей личности небольшой кружок защитников Никейского символа веры на своей родине и вообще на Востоке. Его указаниями пользовались в своем учении оба Григория. Учение Григория Нисского о единстве Лиц Святой Троицы носит явные следы влияния Василия. Между прочим, оба Григория приняли терминологию Василия в учении о Святой Троице.

Терминология Василия сыграла очень большую роль в истории догматики Православной Церкви. Установление и выяснение ее значения – величайшая заслуга Василия пред Церковью.

На Востоке до установления Василием троичной терминологии для обозначения Божественного существа синонимические термины οὐσία и ὑπόστασις употреблялись безразлично. Лица Святой Троицы определяли словом πρόσωπον, а иногда – ὑπόστασις.

Такая неточная терминология давала повод обвинять церковных догматистов в еретичестве. Если они для обозначения Лица употребляли термин πρόσωπον, их обвиняли в савеллианстве. Πρόσωπον значит «лицо», «маска», «роль». Следовательно, им можно было приписать, что они признают Лица только формой проявления одного и Того же Божества.[186] Если они учили о трех Ипостасях, им приписывали тритеизм (признание трех совершенно самостоятельных Богов) на том основании, что термин ὑπόστασις не отличался от термина οὐσία.[187]

Чтобы избежать таких придирок к учению Церкви, Василий для обозначения Лица употребляет исключительно термин ὑπόστασις. Он постоянно разъясняет в своих проповедях и письмах к разным лицам, в каком смысле нужно понимать этот термин в приложении к Лицам Святой Троицы, и указывает его отличие от термина οὐσία.[188]

Определяя логическое отношение терминов οὐσία и ὑπόστασις, Василий вместе с тем развивает свое учение о единстве Лиц Святой Троицы.

Термин οὐσία вообще мы употребляем в значении общего или родового понятия, учит Василий, а термин ὑπόστασις – в смысле частного понятия. Так, слово «человек» есть общее понятие. Оно обозначает общую всем людям сущность их природы. Каждый из нас не больше и не меньше является человеком, чем другой. Поэтому мы употребляем понятие «человек», говоря о нескольких лицах как принадлежащих к одной сущности, безразлично к их отличиям друг от друга. Но если нам нужно указать на определенных лиц, то мы употребляем собственные имена, которыми обозначаются отличительные признаки имеющих одну природу. Вот эти-то отличительные признаки и составляют ипостась известного лица. Ипостась – это такое понятие, «которое общее и неограниченное в некотором предмете определяет и описывает посредством указываемых особенностей».[189]

Точно в таком же смысле нужно понимать οὐσία и ὑπόστασις в догмате о Святой Троице. «Что представляет тебе когда-либо мысль о существе Отца. то же представляй себе и о Сыне, а равно то же и о Духе Святом... Но когда в Троице нужно по отличительным признакам составить себе неслитное различение, тогда к определению отличительного возьмем не всеобщее представляемое, каковы, например, несозданность, или недосязаемость никаким понятием, или что-нибудь подобное сему, но будем искать того одного, чем понятие о каждом ясно и не смешиваясь отделится от представляемого вместе».[190]

Итак, οὐσία Василий учит понимать в смысле родового понятия, а ὑπόστασις – в смысле частного. Но если бы он перенес в догматическое учение о Троице родовое и частное понятие в точном смысле, то впал бы в тритеизм. Родовое понятие отвлеченно. Оно реализуется только в индивидах данного рода. Понимая οὐσία в смысле родового понятия, Василий был бы принужден признать в Ипостасях Святой Троицы трех самостоятельных и отдельных носителей Божественной сущности. На основании его учения мы видим, что он признавал единое неделимое Божественное существо. Следовательно, должно заключить, что общее и частное понятия перенесены им в догматическую терминологию не в строгом смысле, чтобы рельефнее оттенить ипостасность при единстве бытия Лиц в одной сущности.

В существе Божием Василий Великий не допускает никакого разделения. Оно свидетельствовало бы о сложности Божества. Напротив, Василий настаивает на простоте и неделимости существа Божия, как Всесовершенного. Насколько осторожен был Василий относительно допущения представления о трех самостоятельных божествах, видно из того, что он не допускает даже употребления понятия числа по отношению к Божеству. Понятие числа связывается с понятием количества, а последнее ведет за собою представление об ограниченном существе. Поэтому мы можем мыслить естество Божие единым не по числу, но единым в смысле единственности, единичности Всесовершенного существа, как и Писание называет Бога единым в противовес языческому многобожию.[191]

Учение Василия о единичности Божественной сущности при троичности Ипостасей ясно видно из его учения об отношении Ипостасей к Божественному существу и между Собою.

Ипостасные свойства Отца (нерожденность, безначальность бытия), Сына (рожденность) и Святого Духа (святыня) служат к тому, чтобы мы неслитно различали в Божестве три Ипостаси. Субстанциально между этими Ипостасями нет никакого различия. Все они безраздельно обладают одной и той же Божественной сущностью. По ипостасным свойствам Сын и Дух имеют Своим началом, источником Своего бытия Ипостась Отца.[192] Однако происхождение Сына и Духа от Отца не вносит разделения в Божественное существо. О рождении Сына Василий ясно говорит, что оно не привнесло умножения или разделения Божественной сущности: «Сын от Отца не повелением произведен, но рожден из естества; не отделился от Отца, но совершенный воссиял от пребывающего совершенным».[193] Об исхождении Духа Василий говорит, что оно совершилось «неизреченно».[194]

Доказательством нераздельности Божественного естества при троичности Ипостасей, по учению Василия, служит отсутствие между Ними пространства и времени.

Никакое пространство не разделяет Лиц Святой Троицы в Их Божественном существе. Нет между Ними и никакого постороннего промежуточного предмета, так что Лица Божественной Троицы не могут быть представлены одно без других. Подобно тому как, взяв цепь за один конец, мы вместе притягиваем за промежуточные звенья и другой конец цепи, так «кто представил в уме Отца, тот представил и Его в Нем Самом и вместе объял мыслью Сына. А кто имеет в мысли Сына, тот не отделяет от Сына и Духа».[195] Как ни трудно представить сосуществование в едином Божием существе трех Ипостасей, однако можно и в естественных явлениях найти подобие и как бы тень этой истины. Наблюдая радугу в облаках, мы видим в ней различные цвета, которые не отделяются один от другого и незаметно переходят один в другой. Так и во Святой Троице «при общей сущности в каждом Лице сияют отличительные свойства».[196]

Хотя Сын и Дух