Беременна от отца подруги - Мила Дали

Сегодня очень морозно, снег громко хрустит под ногами, верчусь по сторонам в надежде, что хоть кто-то меня увидит. Близнец открывает створку ворот и толкает меня вперед.

Придомовая зона вычищена, в центре располагается двухэтажный дом из бруса, пока идем дальше, успеваю заметить баню, мангальную и беседку. Очевидно, этот коттедж тоже арендован, все вроде есть, но хозяйского стиля не наблюдается.

Поднимаемся по ступеням, делаю глубокий вдох, перед тем как зайти внутрь дома. Первое, что бросается в глаза — большое окно напротив, а рядом силуэт, стоящий ко мне спиной. Выдергиваю руку из цепких лап близнеца и сама делаю пару шагов вперед.

— Здравствуйте, вы Коэн?

Мужчина среднего роста, медленно разворачивается, пристально въедается взглядом в мое лицо. На секунду замираю, тоже внимательно сканирую потенциального врага.

У него русые волнистые волосы, аккуратно уложенные назад, бледная кожа, как у холодных аристократов. Фэйс скрывает щетина.

Одежда, к удивлению, простая, нет дорого пафосного костюма, галстука и рубашки, классического обличия, присущего всем “злодеям”. Простые джинсы, светлая кофта.

Вновь перевожу внимание на его лицо. Глаза… Они будто пустые, ледяные какие-то. Светло-зеленые, почти прозрачные.

Мужчина щурится, склоняет голову на бок, высокомерно тянет подбородок. Вздрагиваю, по привычке отвечаю тем же жестом.

— Да, Коэн, — еле слышно отвечает. Потом обращается к близнецам. — Свободны!

Между нами повисает гробовая тишина. Он так и продолжает недвижимо стоять на месте, смотрит, не моргает. Я, не знаю куда себя деть, тоже молчу, но не выдерживаю этого подавляющего взгляда, демонстративно перевожу интерес на мебель, а в голове тысячи вопросов.

Я представляла Коэна старше, гораздо старше Руслана. Если, что рассказывал Юсупов, правда, и тот роковой бой происходил, когда ему было около двадцати, то…

Какого черта передо мной сейчас находится его ровесник? Не верю, что у Коэна в то время уже была организована монополия бойцов на тотализатор и мафия головорезов в придачу.

Отвлекаюсь от мыслей и машинально подпрыгиваю на месте, когда Коэн уверенным шагом решает подойти ко мне. Срываюсь, быстро огибаю мужчину с боку. Маневрирую между мягкой темной мебелью, домашним баром и какими-то идиотскими скульптурами, в виде обнаженных богов с крохотными достоинствами.

— Нет подожди! Если посмеешь тронуть, тебе не поздоровится! — кричу, выглядываю из-за гипсового Аполлона.

— Хм, очень желаю на это взглянуть.

Он вновь пытается поймать меня, загоняет в угол комнаты, блокирует все возможные пути отступления. Шаг за шагом приближается, кривится в улыбке, хочет что-то сказать.

— С чего ты решил, что у меня ребенок от Руслана? — перебиваю Коэна, вытягиваю ладонь между нами.

Врать об отсутствии беременности сейчас бесполезно и глупо. Только разозлю. Один поход к врачу, или еще проще, заставят мочиться на тест.

— А от кого? Ммм?

Вопрос ставит в тупик, секунду мешкаюсь. Коэн движется ко мне, упирается грудью в ладошку, склонятся у самого лица.

— Не знаю, шлюха я. Конченая. У меня столько было партнеров по пальцам не сосчитаешь.

Он, конечно же, не верит, ни на граммульку, но предпочитает притвориться. Зачем ему это?

— Шлюха, значит. Хорошо. — Мужчина резко хватает меня за волосы, больно сжимает и ведет за собой вглубь дома. Склоняюсь корпусом вперед, еле поспеваю за ним. Коэн тяжело дышит и снова говорит: — Шлюха, ну давай тогда чаю попьем.

Этот сарказм режет слух, но когда он меня отпускает, и я имею возможность выпрямиться, то сразу замечаю помещение кухни. Мое удивление не знает предела, ведь мужчина на полном серьезе подходит к тумбе, щелкает кнопкой чайника, достает кружки. Ладно.

Я подхожу к небольшому стеклянному столику, отодвигаю стул, сажусь. Этикет не соблюдаю, кладу локти на прозрачную поверхность, сцепляю пальцы в замок.

Коэн подносит два бокала, располагается напротив, пару минут просто смотрит, опять изучает меня. Мне неприятна зрительная слежка, напрягаю губы и подбородок, опускаю взгляд в пол.

— А ты смазливая, с характером. Ну же, Яна Викторовна, я хочу посмотреть на твои слезы.

Он кладет свою горячую ладонь сверху моей руки, тут же одергиваюсь, словно от чего-то раскаленного.

— Бить, что ли собрался?

Мужчина смеется, прикрывает лицо, а мне вот совсем не весело. Я максимально сконцентрирована, стараюсь контролировать каждую его манипуляцию.

— Может и собрался, не решил еще. Куклой моей будешь, личной подстилкой.

Меня невольно бросает в жар от его слов, щеки предательски вспыхивают, уши начинают пульсировать. Крепко стискиваю челюсть и образно представляю за этой бесстыжей мордой напротив, силуэт Руслана.

Гребаный Коэн, твой хребет сломается пополам, лишь от одной руки Юсупова. Объективная правда, мой инвестор — боец. Сильный могучий Лев и ему не нужны стаи шакалов вокруг, чтобы постоять за себя. Он честен и никогда не тронет слабого, но если ты, ублюдок, хоть пальцем прикоснешься ко мне, будь уверен, это плохо кончится и амнистии уж точно не дождешься. Руслан совсем близко и обязательно найдет меня, наверное…

— Знаешь, я можно сказать, только сошел с трапа самолета, и задерживаться здесь не намерен. Плевать на Юсупова, я взял что хотел. Со мной полетишь в другую страну.

— Заберешь с собой девицу с чужим ребенком и пол кило хламидий в придачу?

Коэн лишь блаженно закрывает глаза, самодовольно скалится, закатывает рукава кофты.

— Не беспокойся, сначала, я отвезу тебя в клинику, милая, проверишься, начиная от вшей заканчивая СПИДом, а после, буду трахать тебя, как захочу и где.

Вшей. Сука.

Моя мимика ползет вниз. С призрением смотрю в хитрые глаза ублюдка.

Его не обмануть, он точно знает, что я — женщина Юсупова. При других обстоятельствах, мужчина такого круга, никогда бы не обратил внимания на Янку Степанову, бывшую помощницу фотографа, которая ходит в куртке расписанной под Хохлому.

Чтоб ты сдох сволочь!

— Хорошо, Коэн. Как скажешь, Коэн.

Глава 12–12.

Мужчина встает из-за стола, с невозмутимым видом обходит его и становится за моей спиной. Хочу в эту же секунду сквозь землю провалиться, чтобы только не ощущать невыносимо мерзких ладоней, которыми он касается плечей. Слегка сжимает, наклоняется к уху.

— Мой отец всегда призирал подонков, которые ради денег готовы в клочья разорвать ближнего. Это не люди, милая, это меркантильные твари, не знающие жалости. Он взял на себя благую миссию, очистить наш мир от таких, как Юсупов. Организовал подпольный клуб, поставил клетку, где человеческие особи, словно собаки на травле, грызли друг другу глотки за пару золотых. Вход свободный, а правила для всех одни — победитель забирает куш, проигравшего несут вперед ногами. Вот такое постепенное самоуничтожение.