Рад, почти счастлив... - Ольга Покровская

Жест получился пафосным, но Иван его принял всерьёз. Чему тут не верить? – думал он. – Вот стоит перед ним впавший в идеализм силач. Он давно уже надорвался, да и вообще, болен. Спасти его невозможно, потому что он очень большой. Это всё равно что кита спасать. Так он и дастся!

– Свою пустыню каждый засаживает, чем знает, – сказал Иван. – Я вам, конечно, желаю удачи…

Тут он шагнул к двери и, не простившись, вышел. Ледяной воздух и близость свободы мгновенно захлестнули его. Настроение пошло в гору.

– Ну, чего там? Поругались? – увязавшись за ним, шёпотом спрашивал Костя.

Когда Иван сошёл на берег, его догнал Фолькер. В одном кулаке у него была откупоренная бутылка газировки, в другом он зажимал флэшку.

– Стой! – крикнул он, приблизившись большими шагами. – Эй, как тебя? Иван! Держи-ка! Послушаешь. Это мой черновичок, с музыкой. Иван взял флэшку.

– Лимонада хочешь? – спросил Фолькер. – Нет? Ну смотри… А то алкоголь – враг! Я, когда могу – всегда не пью!

– Да, – кивнул Иван. – Всего доброго! – и двинулся прочь от пристани.

«Ну вот – а ты боялся!» – сказал он себе, выйдя на протоптанную вдоль реки снежную тропку. И вдруг почувствовал счастье – как будто все вещи в мире, которых боишься, на самом деле не так страшны. Ему несколько раз попадались в жизни такие вот псевдомонстры. Сначала кажется: топором зарубит. А потом видно – ничего не стоит вынуть у него из рук этот топор, если только вовремя найдёшь доброе слово.

Через десять минут пути Иван услышал за спиной знакомые вопли. Костя спешил вдогонку с бутылкой вина, то и дело отхлёбывая из горлышка.

– Ну вот! – воскликнул он, настигнув его и приобняв свободной рукой.

– А как же планы? – спросил Иван.

– Да какие планы! – крикнул Костя. – Он всё своё время с тобой проболтал. И вообще набросился на нас! Что, говорит, с вас взять, раз люди вам не верят! Люди – это, то есть, ты! Кстати, как тебе Фолькер?

– Речь у него смешная… – сказал, подумав, Иван. – Какими-то прямыми досками валится. Это что, от компьютеров?

– А кто его знает? Ему поэтому тексты и не даются!

– А так ничего, – продолжал Иван. – Понравился. С Женькой они не похожи.

– Ещё бы! – улыбнулся Костя. – Женька – ноль, а тут – человечище! На! – сказал он, протягивая Ивану вино. – Больше не могу!

Иван машинально взял бутылку и понёс её за горлышко, в опущенной руке.

– А он и не мог тебе не понравиться! – продолжал Костя. – Ты у нас кто – ярый альтернативщик! И Фолькер альтернативщик. Враг моего врага – мой друг. Вот он, этот мир, эта жизнь, забитая жвачным стадом – это ваш общий враг!

– Мой – нет, – возразил Иван. – Я не воюю.

– Ну ладно, ладно – ты не воюешь. Ты делаешь вид, что в мире есть только природа, бабушка и я. А, между прочим, я могу тебе выдать детскую тайну Фолькера. Он верит, что напишет песню, которая спасёт мир. Представляешь? А так как песни пока нет – её ведь должен Бог послать! – он и занят пока интернет-педагогикой. Кстати, он что, музыку свою тебе дал? Значит, одобрил тебя. Может, он про тебя ещё когда-нибудь вспомнит.

– Не надо, – сказал Иван.

– Да не бойся! – засмеялся Костя. – Тебе-то что? Слушай – я назад побегу, ладно? – сказал он, оборачиваясь на реку. – Ты давай, выходи на шоссе – возьми машинку. А то пешком-то отсюда – запаришься! А я – к Машке. Не Женьке ж её оставлять – а? Ты, главное, не сердись! Это ведь всё весело, интересно! Как бы ты скучно жил, если б не я! Бутылку-то отдай, раз не пьёшь! Там ещё осталось.

Бутылку Косте Иван не отдал. Он опустил её в снег и пошёл домой пешком. Свежий пух усыпал тропинку, хотелось разуться, поворошить ковёр босыми ногами. На подступах к дому засветлело первое января. Во дворе он пересадил из сугроба на лавочку новогоднего соседа и вошёл в подъезд.

Дома Иван вымыл бокалы – Олин и свой, включил по привычке чайник и сел ждать у окна. А собственно, чем он доволен? Ему вдруг стало тошно – от рани, от разбазаренного зря волшебного времени, от сумбурной встречи на катере. Впереди – пустое первое число, за ним – пустое второе. Мама и Андрей – несправедливо, обидно недосягаемы. И даже Макс к нему не зайдёт, потому что Оля забрала его коробки.

Нет, никакого чая, – спать! – решил он и лёг, высоко поставив подушку, чтобы видеть начавшую сереть улицу. Редкая безотрадность заплыла в сердце. И вдруг спасительно ему вспомнилось, какие хорошие подарки у него есть для бабушки с дедушкой! Лучшим из них была роскошная минитеплица на лоджию, с подсветкой и автоматическим подогревом. Игрушку эту для любителей помидорной рассады он приобрёл на выставке садового оборудования, вместе с землёй и семенами. Иван рассчитывал, что ожидание домашнего урожая поможет бабушке с дедушкой веселее дотянуть до весны. Единственный минус – большую коробку не затолкать под ёлочку…

Утром Иван встал, обременённый чувством долга – ему предстояло вникнуть в творчество Фолькера.

Он включил на компьютере запись, послушал две песни и нажал «стоп». Затем вздохнул и потерпел ещё четыре. Это был агрессивный набор звуков, затягивающий и разрушительный. Под гул барабанов слушателя охватывала не имеющая вектора страсть. Возможно, Фолькер рассчитывал направить её в нужное русло посредством текстов? Смешные надежды! Слова блёкли под напором ударников. Ни одной доброй мысли не могло уцелеть в их молотилке. «Бедный Фолькер! – думал Иван. – Хочет спасать и при этом тиражирует разрушение. Желает противостоять, а на деле оказывается одной крови с тьмой и войной».

Иван ещё раз послушал заглавную песню и удивился – как до странности мимо сердца хлещет железный ливень. Не задевает совсем. Гром греми, разламывайся бездна – никакой на свете «ритм эпохи» не согнёт его воли остаться на стороне вечности, на тихом дачном перроне, протянувшемся от лета до лета.

Так он подумал, и сразу ураганчик сомнения налетел и шатнул «перрон». «А уж так ли ты прав, дружище?» Хорошо, что Иван давно уж не церемонился с ураганами. Он закрыл тему и, тщательно «потеряв» флэшку Фолькера, отдался милой жизни.

* * *

Все долгие праздники снег мёл и таял. И то и другое было Ивану по вкусу. Чтобы совсем не раствориться в сиропе каникул, он придумал себе рабочее расписание. Ему нравилось по пустым дорогам добраться до офиса и побыть там одному.

Иван садился за стол и работал час или полтора, а потом несокрушимая лень одолевала его. Он чуял бессмыслицу всех бизнес-усилий мира и, потягиваясь, включал кофе-машину. Тем временем из солнечного двора его звали гулять. Никто конкретно, но в форточку залетало так много хорошего шума!

Глотнув из окна этой уже вошедшей в зимнее обыкновение оттепели, Иван оставлял свой труд, как одежду на берегу, и спускался на талую улицу. Водяная пыль была для него превыше распорядка. Распорядок и общение со Временем года – несравнимые вещи!

Так он провёл несколько дней января. А потом старая тоска разобщённости напала на него. Однажды утром, никуда не поехав, он взял да и позвонил Оле. Ему хотелось выпросить Макса на горку, но, оказалось, в тот день они уже были приглашены Владимиром в цирк. «Мы в цирк! – завопил Макс, выхватив трубку. – А ты что делаешь?» Иван сказал, что купил ему диск с мультиком про капитана Врунгеля, и вчера с удовольствием сам посмотрел все тринадцать серий. Тут Оля отняла телефон у сына. «Извини, мы опаздываем», – сказала она и повесила трубку.