На всю жизнь - Нэн Райан

Роуз дождалась, пока взволнованная проповедь окончилась, немногочисленная паства была накормлена и пакгауз почти опустел. Тогда она робкими, неуверенными шагами пошла по центральному проходу к кафедре.

Керли собрал свои записи, положил их во внутренний нагрудный карман. Он погасил лампу на кафедре и сошел вниз с возвышения.

Он поднял глаза и увидел ее. Восхитительное видение, приближающееся к нему из темноты. Он взглянул на нее украдкой. В груди бешено застучало сердце. Его юношеское лицо расплылось в широкой улыбке, и голубые глаза засверкали от радости. Он поспешил ей навстречу, взял обе ее руки в свои.

— Роуз, — произнес он голосом, прерывающимся от волнения, — ты пришла. Хвала Создателю.

Вся дрожа, Роуз спросила с ребяческой искренностью:

— Керли, майор Монтгомери, могут ли быть прощены мои прегрешения?

— Прощены и забыты, — мягко уверила ее капитан Кей, выходя из тени, чтобы присоединиться к паре. — Полностью смыты. Как будто их никогда и не было. Роуз, я капитан Кей Монтгомери, сестра Керли. — Кей улыбнулась хорошенькой женщине с каштановыми волосами, с чувством сжала ее руку и добавила: — Надеюсь, что скоро я стану и вашей сестрой.

— А почему бы и не сегодня? — спросил Керли, обхватив Роуз за талию длинными руками и прижимая ее спиной к своей широкой груди. Его губы оказались прямо у нее над ухом, и он произнес: — Выходи за меня замуж, Роуз Рейли. Прямо сейчас. Сегодня вечером.

Роуз радостно закивала головой, а капитан Кей засияла от счастья и гордости.

Еще один триумф армии Бога.

Но и у дьявола были свои преданные войска.

Ник Мак-Кейб был обнаженным, как Адам.

Ник лежал, небрежно растянувшись на мягкой постели с шелковыми простынями в большой, красиво обставленной спальне с высоким потолком.

Шикарный, прекрасной работы гарнитур состоял из мебели в стиле Чарльза X — стола, банкеток и кресел. Наискосок от кровати, на мраморной консоли эпохи Регентства, висело позолоченное венецианское зеркало. Свисающая с потолка люстра из ртутного стекла, как через призму, отбрасывала мягкий свет на элегантную комнату, сделанную на заказ кровать и обнаженного мужчину.

Великолепные занавеси, обрамляющие живописный вид на город и залив, слегка колыхались от прохладного осеннего бриза позднего сентябрьского вечера. Медового цвета стены, а также обилие золота и серебра в украшениях столов, кресел, канделябров и на картинных рамах придавали просторной спальне по-настоящему роскошный вид.

Гладкая смуглая кожа, хорошо развитые мускулы и великолепно очерченные линии обнаженного тела делали лежащего мужчину похожим на изваяние. Присутствие голого мужчины здесь, на сверкающей белизной постели, придавало этой изысканной комнате законченный вид.

На одном из позолоченных ночных столиков у кровати стояло серебряное ведерко с бутылкой охлажденного во льду французского шампанского. Стоявший на другом столике бюст Афины, богини мудрости, был повернут так, что она могла обозревать возлежащего на постели.

Или лежащих.

Мудрой Афине было хорошо видно, что смуглый, обнаженный Адонис, лежащий один на постели, был чем-то озабочен, рассеян, несмотря на то что к нему по пушистому исфаханскому ковру босиком шла его прелестная белокурая подруга.

Ник Мак-Кейб лежал обнаженным в большой белой кровати Адель Паккард в ее особняке на Сакраменто-стрит, что на вершине холма Ноб-Хилл. Адель не была совершенно обнаженной. Но пока она приближалась к Нику, ее невероятно соблазнительная ночная сорочка почти не оставляла простора для фантазий.

Сшитое из мерцающего китайского шелка, не уступающего в белизне ее распущенным волосам, легкое одеяние было распахнуто спереди и прихвачено поясом вокруг тонкой талии Адель. Прелестная сорочка доходила до пола, но имела длинные разрезы с каждой стороны, открывающие ее роскошное тело.

Когда она шла, дразняще-соблазнительная сорочка обнажала ее длинные стройные ноги, выпуклые бедра, часть груди. И даже больше.

Адель намеренно сделала круг по большой комнате, исполняя свой ночной ритуал. Она расчесала перед венецианским зеркалом длинные серебристо-белокурые волосы. Она медленно, осторожно втирала смягчающий крем в кожу стройных рук и ног, чувственно выгибаясь и потягиваясь.

И все это время она разговаривала с безмолвствующим мужчиной, находящимся в постели. Она упомянула открытие оперного сезона. Рассказала о новом ресторане. Пошутила по поводу своего старомодного, строгих правил, брата Патрика.

— Разве тебе не приятно, дорогой, — спросила Адель, наконец присоединившись к Нику, — что один из клана Паккардов переживает небольшое приключение?

Она взобралась на кровать, согнула колени и села на голые пятки. Передняя пола белой шелковой сорочки была крепко зажата между ее матовыми бедрами. Адель с улыбкой посмотрела сверху вниз на обнаженного Ника, встряхнула головой так, что длинные белокурые пряди упали на левое плечо. Она положила ладонь на его упругий плоский живот.

— Ник, — прошептала она томным голосом, — милый, я заставила тебя ждать? Прости меня.

Она опустила голову, наклонилась вперед и начала целовать его влажным открытым ртом в грудь и живот, лаская его языком, чтобы еще больше возбудить. Она подняла и опустила плечо. Белая сорочка соскользнула по обнаженной руке. Именно это ей и нужно было. Мягкая грудь с коралловым соском выскользнула из белого шелкового одеяния и прижалась к груди Ника.

Ник поднял загорелую руку и запустил ее в блестящие белокурые волосы Адель. Он приподнял ее голову, притянул Адель к себе и поцеловал.

После двух страстных поцелуев открытым ртом Ник приподнял Адель, и она оказалась верхом на нем.

Адель засмеялась и встала на колени, чтобы стыдливо убрать сорочку из-под разведенных бедер. Она осторожно раскинула мерцающую шелковую ткань на смуглой поросшей волосами груди Ника и на его животе, игриво пряча от него треугольник густых золотистых завитков и скрывающуюся под ними женскую плоть.

Темноволосая голова Ника оставалась на подушке. Он просунул одну руку под белую шелковую ткань, провел средним пальцем сверху вниз по упругому животу Адель. Она судорожно вздохнула. Ник одарил ее чувственной улыбкой. И стал ласкать то, что было скрыто от его взоров.

Адель прогнулась и громко застонала от удовольствия, В восторге от его умелого прикосновения, она захотела, чтобы именно сейчас он сделал все, чтобы овладеть ею, без ее помощи. И она высвободила руки из соскользнувшего лифа сорочки.

— Делай все, что хочешь, милый, — задыхаясь, прошептала она, — ты делаешь это так хорошо, так умело.

И она подняла обе руки, завела их за голову, сложив кисти замком.

— Да, о да, Ник, — выдохнула она, глядя ему прямо в отливающие серебром глаза, — м-м-м, а-а-х, люби меня.

И Ник стал любить ее.

То, как он занимался с ней любовью, доставляло пылкой Адель невообразимое удовольствие. Она наслаждалась каждым восхитительным ощущением, совершенно потеряв счет времени.