Контора - Дмитрий Алейников

Беда в том, что Роберт, кажется, рассчитывал на свой небесспорный талант расположить к себе человека больше, чем на профессиональные знания. Он не слишком забивал себе голову многообразной информацией о продаваемом оборудовании, предпочитая налаживать связи с коллегами, для чего пунктуально участвовал во всех перекурах, чаепитиях и просто встревал в любой возникший разговор, если тема не касалась работы. Он даже обедать ходил в два приема, успевая испортить аппетит не троим, а шестерым соратникам. Как и Борис, Роберт довольно быстро «вышел на орбиту» — начал самостоятельно работать с клиентами, но к концу месяца сумма выписанных им счетов оказалась столь смехотворной, что Ольге пришлось покривить душой и поставить в своем отчете другую дату «старта», дав незадачливому юноше фору в шесть дней.

А беда была в том, что, общаясь с клиентами, Роберт не спешил перевести разговор в деловое русло. Он непременно интересовался у посетителя, как идет торговля, отмечал, какие хорошие у собеседника часы (или галстук, или серьга, если посетителем оказывалась женщина). Разговор уходил в дебри, выбраться из которых стоило клиенту порядочных усилий. Когда же беседа за жизнь прорывалась вдруг вопросом, к примеру, о мощности какого-нибудь агрегата, Роберт скучнел на секунду, а затем все с той же милой улыбкой просил уважаемого посетителя подождать — можете посидеть в нашем баре, выпить чашечку кофе бесплатно! — пока он выяснит эти данные. Клиент оставался ждать, нервно поглядывая на часы и удивляясь, как он мог убить сорок минут на болтовню ни о чем, а Роберт шел добывать данные. По пути за знаниями менеджер Мастерков останавливался, чтобы вставить теплое слово в чей-нибудь спор, в триста четырнадцатый раз замечал красивую ручку у Володи, новую кофту на Оксане Серебрец. Все это нужно было отметить, похвалить и, по возможности, обсудить. Немудрено, что зачастую Мастерков забывал, зачем шел; он еще помнил об оставленном клиенте, но вопрос, который требовалось выяснить, терялся безвозвратно, зацепившись за что-то по дороге. Не зря знак вопроса рисуют в виде крючка!

Потомившись некоторое время, большинство клиентов предпринимали самостоятельные шаги: они обращались к другим менеджерам, покидали фирму или начинали скандалить, требуя к себе внимания и уважения. С последними приходилось выяснять отношения старшему менеджеру Талльской. Любой другой новобранец давно попал бы в черный список и вылетел бы из «Конторы», как ошпаренный страус. Но Мастеркова Ольга то ли щадила, то ли жалела, то ли все вместе. Хвалить парня в отчете за месяц не позволили Талльской принципы и долг, ругать его она не стала.

Многие сослуживцы, наблюдавшие за Мастерковым более минуты, имевшие возможность пообщаться с ним или просто наслышанные о нем, считали его идиотом. Люди с подобной репутацией, как правило, не приживаются в коллективе. Если бы не стремление Роберта быть всем приятным и полезным, не его попытки со всеми наладить дружеские отношения, его бы, как принято говорить, сожрали. Но неизменная улыбка, бессчетные попытки всем помочь или сделать приятное как-то уравновесили главный изъян. Некоторые «конторцы» относились к нему вполне лояльно, а кое-кто даже с некоторой симпатией.

У идиота угрюмого, идиота злобного, заносчивого или занудного шансов выжить в коллективе нет, идиот добродушный такой шанс получил и прижился в «Конторе».

Витька был не только коммерсантом. Он был еще и великим дипломатом. Впрочем, одно из другого, наверное, и вытекает. Хороший коммерсант должен быть: дипломатом, чтобы вести переговоры; психологом, чтобы понимать клиента и партнера раньше, чем те заговорят; математиком, чтобы быстро оценить в уме полученное предложение...

Вот так начнешь подниматься над грешной землей в сферы чистой теории и уже не знаешь, к какой дисциплине отнести очередной Витькин маневр. Судите сами.

Подписывая договор с «Конторой», Макар и Витька знали, кто должен стать их первым покупателем. Точнее, они знали, кому они это оборудование предложат, но ни тот, ни другой не сомневались, что сделка состоится: Макар был уверен в способностях своего напарника, а Витек верил в свой талант продавца.

Этим первым кандидатом на оборудование был один из основных клиентов «МИВа» Ринат Цорхия. Приехавший два года назад в Москву торговать южными фруктами предприимчивый кавказец изрядно преуспел на этом поприще. Прошлой осенью он обратился к компаньонам с первым заказом: оборудовать под хранилище грязный подвал в районе Выхино. Поначалу Макар и Витька хотели отказаться: ремонт был копеечным, а декалитры нечистот, которые предстояло выгрести из подвала, не вписывались в перечень услуг, которые «МИВ» брался предоставить своим клиентам. Говоря проще, не хотелось приятелям вычерпывать дерьмо.

Тем не менее Витька не отказался от подряда сразу, а взял тайм-аут на несколько дней. Макар ругался и требовал объяснить, что у приятеля на уме, но тот напустил на себя таинственный вид и ни черта не говорил. А через четыре дня они уже приступили к ремонту подвала. «Дерьмоуборочные», как окрестил их Макар, работы были уже кем-то закончены. Пахло, конечно, отвратно, и кое-где за трубами еще попадались подсохшие «памятки», но, в общем, было чисто.

Лишь спустя месяц Макар вытянул из Витьки его «ноу-хау». Оказалось, что коммерсант-дипломат использовал старый советский рецепт: ударил в набат. Он обежал все инстанции, призывая победить антисанитарию и зловоние в одном отдельно взятом подвале, а убедившись, что все в курсе дела, рванул на телевидение. Оперативно отснятый и показанный «по ящику» сюжет под названием «Дом на семи дерьмах» вызвал нужный эффект, и подвал был приведен в порядок местными коммунальщиками под бдительным надзором санврача. Эта легкая победа, кстати, едва не вскружила парню голову: он всерьез задумался о том, чтобы переквалифицироваться в борцы за права граждан. К счастью для Макара, в этот раз чутье Витьку подвело, и, не разглядев в карьере политика видимых материальных выгод, он остался строителем.

Этой весной Цорхия в очередной раз обратился в «МИВ». На сей раз речь шла уже о ремонте овощной палатки. Сторговались быстро, стороны остались довольны. Месяц назад кавказец пожелал отстроить новый павильон на «Добрынинской». Дела у Цорхия шли круто в гору, и компаньонам перепадали с его стола очень даже лакомые куски.

Пару недель назад Ринат подбросил очередной заказ: гастроном. Цорхия приобрел «замороженный» еще в девяносто первом магазин и собирался не просто восстановить его, а сделать из бывшей «Диеты» респектабельный супермаркет. Судя по тому, что две колонны в торговом зале Ринат пожелал украсить настоящей мозаикой, скупиться он не собирался, а раз так, то и оборудование должен был закупать приличное, современное.

Витька не стал навязывать Цорхия свои услуги. В день, когда заказчик должен был приехать, он просто оставил на видном месте пачку полученных в «Конторе» каталогов. Кавказец каталоги заметил и стал с интересом изучать. Компаньоны делали вид, что заняты своим делом.

— А что это такое? — обратился к ним Цорхия, пролистав красочные картинки.

Теперь приятели были на коне. Предложи они свои услуги сами, Цорхия качал бы головой, морщил нос и всячески выражал сомнения в выгодности их предложения. Таков уж закон торговли: первым начинает разговор тот, кому это больше нужно. Начал бы его Витек — Цорхия мог бы торговаться и требовать более выгодных условий. Мгновение назад ситуация изменилась: первым проявил интерес к каталогам кавказец. По тому же торговому кодексу он превратился в лицо просящее, а значит, заинтересованное. Теперь Витьку полагалось качать головой, морщить нос и ссылаться на занятость.