Контора - Дмитрий Алейников

Неудивительно, что Станислав Игоревич страстно желал иметь помощницу, хотя бы подобную той, что нашел себе Феликс, и, поскольку о том, чтобы переманить Марину, не могло быть и речи, продолжал искать, со светлой грустью вспоминая времена становления «Конторы», когда эта смышленая девица работала на них обоих.

То ли Станиславу Игоревичу не везло, то ли в стране приключился катаклизм, унесший с собой всех секретарш, способных работать по специальности, но после тридцать второй кандидатуры у генерального директора и впрямь возникло, хоть и мимолетное, желание поплакать и пожаловаться кому-нибудь на судьбу.

Все перепробованные секретарши делились на две категории. Одна, малочисленная, состояла из дам среднего возраста, собаку съевших на секретарстве еще у советских начальников и партийных боссов. С дисциплиной и делопроизводством у них все в порядке, пунктуальность и обязательность эти железные леди могли продавать горстями, как семечки. И кофе они подавали безупречно горячий и в меру сладкий. Но вот когда доходило до принятия самостоятельного решения, эти послушные механизмы наглухо заклинивало: без команды САМОГО — ни-ни! Да и выжать из них улыбку для пришедшего на встречу клиента удавалось с большим трудом, а когда удавалось, то улыбки эти походили на... улыбку рукотворного механизма. Вдобавок матерые машинистки старой закалки не всегда поспевали за стремительно совершенствующимися компьютерными программами.

Ко второй категории относилось подавляющее большинство соискательниц. Состояла она из девиц от семнадцати до двадцати четырех, с высшим образованием и без, с опытом работы и дебютанток на этом поприще, светленьких, темненьких и рыженьких. На этом различия заканчивались. Зато все как одна были накрашены и причесаны под какую-нибудь западную диву и увешаны побрякушками, как кедр шишками. В зависимости от стиля, ноги у них условно облегались воздушными макси со всевозможными разрезами и складками или, напротив, демонстрировались только что не до пупка, слегка перехваченные для приличия символическим мини, придававшим означенным ногам сходство с букетом роз, стянутых у основания узкой ленточкой с бантиком. Грудь у всех была подтянута возможно выше к подбородку, а подведенные глаза пожирали потенциального шефа недвусмысленными взглядами.

Станислав Игоревич, между нами говоря, не являлся примерным семьянином и опрометчиво позволил себе клюнуть на незатейливую приманку. Именно Верочку, обладательницу бесконечных греческих ножек и упругой груди четвертого размера, Станислав Игоревич впервые охарактеризовал тем самым словом, которым клеймил всех последовавших за ней. В постели Верочка творила чудеса, но как секретарша оказалась полным нулем, быстро и честно заслужив свой ярлык: Станислав терпел ее две с половиной недели. Уволить зубастую лимитчицу оказалось не так просто, и, чтобы избавить себя от дополнительной головной боли, недальновидный господин директор выписал ей выходное пособие. Дороговато за три сеанса массажа, но в качестве платы за хороший урок — не так много.

Решив впредь оценивать приходящих соискательниц только с профессиональной точки зрения, господин Бах обнаружил, что, разглядывая девушек под таким углом, вовсе ничего не увидишь.

По совету Феликса Станислав начал носить обручальное кольцо. Предполагалось, что этот амулет счастливого семейного союза отрезвит приходящих на собеседование и избавит их от пустых иллюзий. Не тут-то было! Кольцо не только не принесло ожидаемого эффекта, но и привело к противоположному результату. Должно быть, девчат вводил в заблуждение стереотип «любовница положена по штату»: дома жена-хозяйка, а на работе что-то вроде... тренажера для расслабления в перерывах.

Сравнение с тренажером Станиславу понравилось. Так он за глаза звал некоторых особо чувственных кандидаток, которым давал от ворот поворот, даже не дочитав присланное из рекрутской конторы досье. Поднаторевшему в подборе секретарши Баху достаточно было одного взгляда.

А проблема между тем оставалась нерешенной. Нормальной секретарши для Станислава Игоревича не находилось. Он и не возражал против секретарши-любовницы — почему нет? — но секретарша была нужнее, чем смазливая деваха. Смазливых приходило достаточно, но толкового работника среди них не нашлось ни одного.

И хотя Станислав Бах, конечно, не орошал слезами подушку, но настроение портилось каждый раз, когда случалось пригубить чашку приторного кофе или обнаружить глупейшую опечатку в только что отпечатанном документе.

Борис напрасно опасался, что будет скучно. Соглашаясь на испытательный срок и работу в качестве менеджера, он полагал этот шаг жертвой: придется, дескать, покорпеть, выполняя работу скучную и нудную, чтобы сделать шаг к намеченной цели. Первые две недели, пока он пребывал в стадии ознакомления с оборудованием, так оно и получилось. Скучно было до настоящего засыпания. Но с того дня, когда менеджер Апухтин получил разрешение на первый самостоятельный шаг, работа эта превратилась в интереснейшее соревнование. Как известно, работа менеджера оценивалась по сумме выписанных им счетов. Набрал за месяц больше ста тысяч долларов — молодец, больше двухсот — отлично! Тех же, кто вытягивал из клиента менее полусотни, вызывали на серьезный разговор, после которого оставалось два пути: трясти клиентов как груши либо отправляться на поиски другой работы.

Для Бориса, который считал себя профессионалом и большим знатоком сложного мира бизнеса, вырваться вперед в этом кроссе было делом чести. Какой же он экономист, если не в состоянии выполнить примитивную работу младшего персонала? Ему, обогащенному знаниями в области маркетинга, менеджмента и еще шестидесяти классических и прикладных дисциплин, стыдно не утереть нос коллегам, среди которых встречаются уникумы, ограничившиеся получением среднего образования.

И больше всего ему хотелось утереть нос старшему менеджеру Ольге Талльской. Как шустро она принялась отнимать у него выгодный заказ, когда запахло приличными деньгами! Борис тогда впился в своего первого клиента с его многоэтажным магазином и оставил за собой. Оставил, начав составлять и корректировать перечни оборудования для отделов и залов, начал выписывать первые счета — на десять, двадцать, пятнадцать тысяч. Тех астрономических сумм, которые замаячили в день первого разговора с этим посетителем, ни у заказчика, ни у его заморского партнера не оказалось. Заказы формировались постепенно, шаг за шагом: один отдел, другой, третий. Провинциальные негоцианты экономили на всем, выпрашивали скидки, докупали детали у конкурентов и заказывали пластиковые ограничители русским умельцам. Тем не менее уже в первую неделю они подняли рейтинг менеджера Апухтина почти на семьдесят тысяч баксов.

Борису, бесспорно, повезло. Здорово повезло: подобные клиенты появлялись в конторе раз в три-четыре месяца. А везение, как известно, всегда порождает зависть. Зависть тех, кому не повезло. Надо же! Любой из менеджеров мог подойти к потрепанному человечку в сандалиях и приписать к своим активам шестизначную цифру, но подошел этот хваткий новичок, который без году неделя в фирме, и не пожелал никому отдать сложный заказ. Кто-то порадовался его успеху, попеняв на собственную нерасторопность, кто-то пожал плечами, а кое-кто Бориса невзлюбил, словно тот отобрал жирный кусок лично у него. Но взаимоотношения с другими менеджерами не особенно интересовали Бориса. В любом случае ему не долго осталось работать с ними: либо он пойдет «наверх», либо станет искать другое место.