Стоп. Снято! Фотограф СССР. Том 3 - Саша Токсик

возле подъезда вообще не доказывают ничего. Что плохого в том, что он проводил свою знакомую? Развлёк разговором? Просто хороший друг и надёжный товарищ.

У меня нет ни одного козыря, значит, нет возможности разыграть ситуацию в свою пользу. Мог бы вбить клин между Молчановым и Игнатовым, развалив их коалицию. Или намекнуть самому Игнатову, чтобы тот ушёл в сторону и не лез в это дело.

Оба эти варианта имеют свои недостатки. Шантаж — дело грязное, и прибегать к нему стоит только в крайней ситуации. Легко перегнуть палку и закончить очень-очень плохо.

Если же рассказать обо всём Молчанову, получится изрядный скандал. Простит ли он когда-нибудь того, кто стал невольной причиной его позора?

Но если бы у меня было хоть что-то конкретное на руках…

А пока эти размышления напоминают делёжку шкуры неубитого медведя. Куда полезнее моё сегодняшнее знакомство с Грищуком. Теперь мне ничего не мешает зайти к нему и посоветоваться. Практически по-родственному.

Поискать с его помощью знакомств среди других фотографов областного центра. Узнать, как в профессиональной среде относятся к успехам Орловича.

Впечатление я произвёл правильное. Возможно, оказался первым гостем, сумевшим поставить на место его деятельную супругу.

Может, и Кэт помочь получится. А то затюкали девочку своими стереотипами того, что положено в благородных семействах, а что не положено.

* * *

— Сколько⁈ — мне кажется, что ослышался. — Восемьсот рублей⁈ Побойтесь бога, Людмила Прокофьевна, откуда у меня такие деньги⁈

— Я бога не боюсь, — жмурится Леман, — я атеист и член партии. Что мне его бояться?

Пускай я плаваю в строительных реалиях этого времени, но цифра кажется мне явно чрезмерной. Будь у меня такая сумма, я бы преспокойно её отдал. Но у меня такой суммы нет. И это совершенно меняет дело.

— Неужели кто-то способен отдать столько за листовое железо? — удивляюсь.

— Чего ты хотел? — как маленькому объясняет заведующая, — Начальнику базы дай, водителю дай, сторожу, грузчикам. Это тебе не мойка из нержавейки. Под мышкой не унесёшь.

Она посвящает меня в процесс. Перед тем как возникнуть у меня на крыше, железо должно быть списано на одном из складов. Точнее, уехать на какую-то стройку, но до неё не доехать.

Сумма определяется не столько себестоимостью самого металла, сколько количеством участвующих и заинтересованных лиц. Если верить Леман, воровать металл для меня будут практически всем строительным трестом.

— А его не хватятся, — изумляюсь.

— Кого? — не понимает заведующая.

— Ну, этого металла. — поясняю, — Вдруг он нужен, будет, а его на месте нет.

— Не переживай, — она улыбается, — там на базах этого металла столько, что можно весь Кадышев куполом накрыть. Так что в жизни не хватятся.

— Почему его тогда просто не продать?

— Ты что? — на меня смотрят, как на святотатца, — тогда у всех будут такие крыши.

Конечно, если у всех одинаковые крыши. Как тогда понять, у кого есть деньги и связи?

Взяв небольшую паузу на «подумать», я еду обратно. Леман хмыкает и смотрит на меня, как на нищеброда. Старая крыша полностью разобрана. Перед домом громоздится гора обрывков рубероида и старых досок.

«Слоны» ждут материалов и моей отмашки. Прогноз погоды обещает на следующие выходные грозовые дожди.

Мама нервничает, старательно это скрывая. Она кормит «слонов» бутербродами с чаем и расспрашивает про жизнь в Белоколодецке. С кем-то даже находятся общие знакомые.

По своей наивности я ввязываюсь в дело практически безнадёжное. Бесплатная рабочая сила в виде «слонов» оказывается далеко не главным в ремонте крыши.

Обычный ремонт приводит меня на ярмарку тщеславия. Крыша из нержавейки, это лучший способ показать свой достаток и хороший вкус.

Цветной телевизор или хрустальный сервиз на улицу не выставишь, а крыша у всех на виду, на зависть окружающим.

Хуже всего, что она привлекает внимание, как Майбах, припаркованный у общаги. То есть с ходу вызывает вопрос «откуда дровишки».

В минуту слабости я решаюсь дать задний ход, и заменить престижный материал на более демократичный шифер. Но тут натыкаюсь на суровое и единодушное неодобрение моих экспертов по строительству, Жендоса и Митрича.

— Шифер, он тяжеленный, — говорит Митрич, — тебе под него надо будет всю кровлю укреплять. А лучше заменить всё.

— У меня бабуля слышала, — вторит Жендос, — что шифер вредный. Его из асбеста делают.

— Ну и что? — удивляюсь я, — на нём же ГОСТ есть, значит, испытания на безопасность прошёл.

— Бабуля говорит, от него рак возникает, — добивает меня приятель.

— Слушай, — говорю, — у меня на всех соседних домах шифер. Значит, каждый раз, выходя из дома, я рискую. Может, если свою крышу тоже шифером покрыть, то разница небольшая будет?

— А вдруг он через потолок просачивается?

— Кто?

— Асбест.

Шифер меня класть отговорили. Что с прежней остротой и неизбежностью поднимало финансовый вопрос.

Интересуюсь, как обстоят дела с торговлей книгами. С момента, как я попал в больницу, Женька крутится в этой теме самостоятельно. Один раз даже съездил в одиночку в Белоколодецк, и, по его словам, успешно.

В ответ Жендос приводит меня в свою комнату. Там всё завалено книгами. Томики Ахматовой лежат на подоконнике. Юлиан Семёнов делит с братьями Вайнерами старое продавленное кресло. Дюма вытесняет штаны и рубашки из платяного шкафа.

За прошедшие две недели, он, по наводке Леман, скупил абсолютно всё, что было в книжных магазинах трёх районов. Перепродавать такое богатство стоит аккуратно и, уж точно, не за один раз.

Практически все свободные капиталы вложены в оборот. Женька наскребает сто пятьдесят рублей, но они «отца русской демократии» не спасут.

— В Горохово свинарник строят, — предлагает Женёк.

— И что? — без особых надежд переспрашиваю его.

— Может, там удастся договориться? — развивает он мысль. — Пузырь поставить…

Горохово помню. Мы туда с Уколовым ездили. Точнее, не прямо туда, но заезжали, благодаря его неуёмному любопыству. Воровать прямо у себя под носом не хочется. Непривычен я к царящей вокруг лёгкости: «всё вокруг колхозное, всё вокруг моё».

Что-то подсказывает мне, что попытки присвоить социалистическую собственность быстро приведут меня к общению с капитаном Грибовым или его коллегам из ОБХСС. Моя неуклюжесть и незнание реалий именно этим и закончатся.

— Тёть Маша, мама твоя говорила, что в райкоме ей давно ремонт обещали, — вновь предлагает Женька. — Может, ты к Молчанову пойдёшь, и он тебе железо выпишет?

— А что, можно вот так взять и выписать? — удивляюсь.

— Конечно, он ведь первый секретарь, — недоумевает Ковалёв, — он, что угодно может выписать.

Идея неплохая. Дом действительно стоит без ремонта много лет, и с властей можно было бы стрясти хотя бы какую-то помощь.

Соображаю, что стоило об этом думать, когда получал предложение о работе в газете, но задним умом каждый крепок. А вот сейчас момент совсем не подходящий.

Железо-то мне выпишут, в этом я почти уверен. Даже