Трамвай идет в депо - Марина Серова

– И что, сидят?

– Сидят. Думаю, когда выйдут, уже будут не так любить Одинцова. – Козырь помолчал. – Вообще не понимаю, зачем он это провернул. Хотел красиво упасть в пропасть?

Я не стала убеждать его в том, что Одинцов эту глупость и не проворачивал, только уточнила:

– А у второго заместителя такое же мнение на этот счет?

– Можете у него спросить. Если найдете.

– Мне сказали, он в ремонтном цехе.

– Это чтобы оставшемуся в офисе персоналу на глаза не попадаться. Он там пьет. Я тут.

– Скажите, а в целом как шли дела у Одинцова до его исчезновения?

– По-всякому. Он многое пытался сделать, чтобы сохранить фирму, и в принципе все было возможно. Но ему как будто кто-то палки вставлял в колеса специально. Про интервью знаете, которое он дал, когда водитель наш в аварию попал?

– Знаю, – ответила я.

– Никто же не смог дозвониться ему. Потом выяснилось, Олег трубу потерял. А через день она нашлась. Говорит, полез в карман, а она тут как тут, на месте. Подкинули, выходит.

– Думаете, кто-то изнутри работает?

– Уверен. Таких совпадений не бывает. Не буду вдаваться в подробности, но несколько раз случалось, что мы обсуждаем какое-то решение, а через день обстоятельства складываются так, что это решение или уже не имеет смысла, или вообще оборачивается против нас. Хотели, допустим, обратиться к известному адвокату – он профессионал, специализируется на корпоративном праве, – так тот резко уехал из города и даже по телефону отказывается консультировать. Думали одного придурка уволить – заметьте, еще никаких приказов не было, просто разговор в курилке, – тут же СМИ раздувают эту историю до каких-то абсурдных масштабов. Сволочь эта в фирме осталась. Ходит сейчас по коридорам и ржет. Убил бы. Естественно, мы тут друг на друга косо смотрим. Но то, что в конторе засланный казачок, это факт.

– Понятно, – я поднялась с места. – Счастливо, Денис Иванович. Вы еще можете понадобиться. Так что никуда не уезжайте.

– Да куда я уеду? – поднял руки Козырь. Слабо застегнутые часы соскочили ниже запястья. Он потянулся под стол, достал бутылку и снова наполнил стакан. – А почему вы протокол не писали?

– Это не допрос, а просто разговор, – ответила я.

– Интересные пошли менты, – донеслось мне вслед, когда я выходила из кабинета.

Девушка в приемной опять подняла голову от компьютера. Я, застегивая на ходу пальто, спросила у нее:

– А где тут ремонтный цех? Я все-таки попробую найти Сергея Яновича.

Секретарша пропищала, для убедительности указывая шариковой ручкой в сторону двери:

– Как из здания выйдете – направо, большой зеленый ангар метрах в ста отсюда.

– Спасибо. – Я прислушалась.

В офисах стояла тишина, изредка прерываемая клацаньем клавиш.

– Значит, не все пошли на забастовку? Есть кому работать? – спросила я.

– Есть, – сердито ответила девушка. – Но те, кто пошли, вернутся только после Нового года. Представляете – Новый год в кутузке провести!

– Они, наверное, увольняться собираются?

– Тут все уже собираются. Мало кто останется в компании. Да и смысла нет оставаться, – ответила она с какой-то обидой. – Олег Юрьевич нас всех подвел. Вот дождемся зарплаты – обещали через два дня – и уходим всем офисом. Насчет водителей не скажу. Но думаю, тоже уйдут с нами. А вы бы остались?

Я неопределенно пожала плечами и пошла к выходу, обдумывая ее слова. По коридорам мимо меня прошел мужчина в грязной куртке, крепко ругаясь сквозь сжатые зубы. Он свернул в приемную и оттуда послышался его лающий, обозленный голос:

– Надоело, Юлька! Давай лист, заявление на увольнение писать буду.

Девушка тоненько ответила:

– Садись, дядь Паш. Ручку вон, в стаканчике возьми.

Я распахнула входную дверь, впустив в коридор офиса легкий снежный вихрь.

По всему выходит, Одинцова кто-то хотел просто раздавить. Компания может продолжить существование, но кто придет работать, если все разбежавшиеся будут хором рассказывать, как их подвели под монастырь?

Путь к ангару лежал между нескольких голубых тарасовских автобусов. Будет жаль, если они исчезнут с наших дорог. Как-то настроение поднималось, когда взгляд в автомобильной пробке падал на транспортные средства с такой спокойной расцветкой.

В ангаре ядрено пахло перекаленым металлом. Посреди ремзоны на длинной яме стоял автобус. Вокруг суетились несколько рабочих в грязнющих робах и свитерах. А у самого входа был припаркован черный «Мерседес». Рядом с ним стоял мужчина в бело-синем пуховике и курил электронную сигарету.

– Романыч, ну ты масло мне поменяешь или нет? – крикнул он, когда я подошла ближе.

Откуда-то из недр цеха кто-то невнятно ему ответил. Крик гулко разлетелся в металлических пролетах, отскакивая от мерзлых балок.

– Хорошо, жду, – ответил водитель, в котором я по описанию охранника узнала Костяна, личного водителя Одинцова.

– Извините, – тронула я его за рукав. – вы Константин?

– Он самый, – ответил мужчина, убирая дымилку в карман. – Пардон, вам что-то нужно?

– Да, у меня пара вопросов об Олеге Юрьевиче. Я сейчас занимаюсь его поисками.

– Поисками? – хохотнул Костян, задрав голову. Кадык у него был таким острым, что на секунду мне показалось, он прорежет кожу. – А что, мусье наш пропал? Говорят, с ним все хорошо. Да, Сергей Янович? – адресовал он свой вопрос куда-то за капот «Мерседеса».

Я обошла машину и увидела спящего на деревянной лавке мужчину, очень прилично одетого. По позе спящего было понятно, что он сильно пьян.

– Приехали, – нахмурилась я. – Он же замерзнет! Его надо в помещение перенести.

– Да не, – махнул рукой Костян, – сейчас мне Романыч масло в машине поменяет, я его домой отвезу. Все равно делать нечего.

– Зачем же вы на работу ходите?

– Ну, есть работа, нет ее – я обязан тут присутствовать. Мало ли кому понадоблюсь. Зарплату мне все-таки платят, а я не собираюсь просто так деньгу получать. Я не из таких…

– Вы личный водитель Одинцова?

– Точно. А у вас, барышня, что за интерес? Вы откуда? Из органов?

– Я сама по себе, но сотрудничаю с органами, – честно ответила я. – Скажите, когда вы в последний раз видели Одинцова?

Костян приблизил ко мне свое лицо, и в ноздри пахнуло сладким дынным запахом.

– А хотите, я расскажу вам об этом в приватной обстановке?

Я недовольно поморщилась:

– Давайте лучше здесь.

– А в чем дело? – вдруг захохотал мой собеседник, и я расслышала истеричные нотки в его голосе. – Что происходит вообще? Куда катится компания? Куда пропал Одинцов? Сергей Яныч, куда пропал наш отец родной? Вот тут девушка говорит, что он не болеет, а пропал!