Нежность Аксель - Франсуаза Бурден

Антонен протянул руку, отвел в сторону блузку и прикоснулся к ее груди. Аксель хлопнула его по запястью и выпрямилась.

— Я буду свободна завтра в конце дня, — ответила она. — К шести тридцати.

— Замечательно! Я покажу вам, что уже готово.

Антонен не отступал и теперь гладил ее плечи. Она задрожала и встала, услышав, что он легонько насвистывает сквозь зубы.

— До завтра, Ксавье, жду вас дома.

Она бросила мобильник на кровать, забрала сорочку и направилась к двери, но телефон зазвонил снова. На этот раз стационарный.

— Просто приемная министра, — насмешливо сказал Антонен.

— Не говори ничего, не свисти и не прикасайся ко мне.

Стоя у ночного столика, она подняла трубку.

— Бен? Как приятно тебя слышать!

Голос деда вынуждал ее ощущать свою наготу и неуместное присутствие Антонена в спальне еще больше, чем голос Ксавье.

— Здесь все в порядке, — сказала она сдавленным голосом. — Думаю, что Артист завтра пробежит хорошо, и это будет днем проверки для Макассара. Я решила, что на нем будет Ромен. Ты согласен?

— Блестящая мысль! Звони мне после каждого этапа соревнований, у меня не хватит терпения дождаться окончания.

Антонен приблизился к ней. Он снял полотенце, оно упало на пол.

— Кажется, Дуглас в Лондоне, — вновь заговорил Бен. — Он был у Кэтлин, не знаю зачем. Может быть, завтра она приведет его сюда.

— Правда? Умоляю тебя, будь с ним поласковее, выслушай его.

В наступившей тишине Аксель слышала прерывистое дыхание деда.

— Посмотрим, — пробурчал он наконец.

Она почувствовала, что Антонен приблизился и обхватил ее руками, будто хотел заключить в тюрьму. Она грубо вырвалась, уронив телефон на пол. Наклоняясь, чтобы поднять его, она пронзила Антонена взглядом.

— Ты на линии, Бен? Хорошо, мне нужно заканчивать, поцелуй от меня Джервис и Грейс. И не забудь сфотографировать всех чистокровных жеребцов-однолеток, ты обещал.

— Буду держать тебя в курсе относительно брата. До завтра, дорогая!

Положив трубку, она с раздражением вздохнула и обернулась к Антонену.

— Не делай так, когда я разговариваю с кем-то. Особенно если это Бен!

— Почему? Он думает, что ты девственница?

Она презрительно взглянула на него и безжалостно проговорила:

— Я попросила тебя одеться и выйти, перерыв окончен.

Сожалеть было поздно — она не должна была возобновлять роман с Антоненом, теперь он не отвяжется. Она прошла в ванную, приняла душ, надела тенниску и джинсы. Когда она вернулась в спальню, Антонен был одет.

— Ты хочешь, чтобы я ушел первым? — спросил он мрачно.

Кивнув, Аксель улыбнулась.

— Было хорошо… — призналась она.

С побитым видом Антонен пожал плечами.

— Ты не вкладываешь в эти слова никакого чувства!

Ответ мог только ранить его, ведь Антонен был искренним. Немногим раньше он сказал ей очень нежные слова, которые она отказывалась слышать.

— Уходи, — прошептала она, отворачиваясь.

Она чувствовала себя виновной, несправедливой. Думать только о минутном удовольствии было ребячеством, она знала это. И отношения с Антоненом должны были еще более осложниться.

«Как я могла думать, что все будет просто? Если он действительно влюблен, я причиняю ему боль, если нет — раздражаю».

В то, что он влюблен, ей верилось с трудом — может быть, потому что она сомневалась в собственных чувствах. Привязанность к Антонену могла привести к еще большим разочарованиям, она не отважится на такой риск.

Недовольная собой, она поспешно обулась и прошла в комнату, где хранился архив. Оттуда ей был виден двор, ученики как раз заканчивали его подметать. Она видела, как Антонен направился к своей машине, на ходу отпуская шуточки в сторону Констана. Последний наверняка подумает, что Аксель обсуждала с наездником предстоящие бега или пересматривала записи предыдущих.

Она сбежала по винтовой лестнице, ведущей в кабинет на первом этаже, который продолжали называть кабинетом Гаса. Как обычно, ее взгляд остановился на фотографиях лошадей, благодаря которым упрочилась слава семьи Монтгомери. На стене оставалось совсем мало места, но Аксель уже присмотрела местечко, где в один прекрасный день она повесит фото «своего» чемпиона. И она продолжала надеяться, что это будет Макассар.

* * *

На следующий день под вечер Констан поблагодарил слесаря, попросил его отправить счет на имя Бенедикта и положил в карман три блестящих ключа: один для себя, другой для Аксель, третий для Бена. Ему не нужно было что-то объяснять — заниматься подобными мелочами было его работой, — тем не менее он предусмотрительно немного подпортил старый замок, чтобы он начал заедать.

После ночного посещения Дугласа Констан ни о чем другом не мог думать. Он просыпался по ночам, чтобы еще раз обойти конюшню, а когда снова укладывался в постель, ушки его были на макушке. Тайна все больше тяготила его, но он не мог никому довериться и продолжал терзаться.

Одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться — двор в порядке. Аксель вот-вот возвратится из Сен-Клу, затем прибудет грузовик службы перевозок, который доставит двух лошадей, принимавших сегодня участие в бегах.

— Добрый день! — раздался радостный голос, заставивший его подпрыгнуть.

Он не слышал, как прибыл Ксавье Стауб, — должно быть, тот оставил машину на улице. Решительно, здесь входили и выходили, как в проходном дворе!

— У меня встреча с Аксель, — объяснил молодой человек, протягивая руку.

— Ее нет. Впрочем, вам повезло, вот она…

«Альфа» проехала между колоннами ворот и затормозила перед ними. Из нее вышла Аксель, нервно разглаживая льняное платье.

— Макассар выиграл! — бросила она Констану.

Она выглядела и возбужденной, и раздосадованной одновременно.

— Но на финише он был изможден и долго приходил в себя.

— Очень жарко, — возразил Констан. — А Артист?

— Плохо стартовал и не пошел дальше. Когда Антонен увидел, что дело дрянь, то не стал продолжать. И правильно сделал.

С несколько натянутой улыбкой она протянула руку Ксавье:

— Спасибо, что приехали прямо сюда.

— Спасибо, что принимаете меня!

— Надеюсь, вы не спешите? Мне хотелось бы дождаться лошадей, прежде чем сесть за компьютер.

— Никаких проблем, я располагаю временем.

— Хочешь, я поставлю твою машину? — предложил Констан Аксель.

У него не было водительских прав, но он управлял любым приспособлением с мотором в обоих дворах. А сам пользовался скоростным красным скутером, купленным три года назад. С него он просто пылинки сдувал.