Спящие - Карен Томпсон Уокер

– Нас точно заберут, – продолжает Либби. – Рассуют по приютам, и больше мы не встретимся.

Отец крепко вбил им это в голову. Постоянно предупреждал, что будет, если их заберут органы опеки.

Обратиться не к кому. Ни бабушки. Ни тети. Ни друга семьи. Их мирок всегда ограничивался ими тремя, а теперь сузился до двух.

В итоге все сводится к воде. Тело отца нуждается во влаге, а без подручных средств его не напоить.

Тогда Сара снимает телефонную трубку. Выдает оператору заведомо приготовленную ложь. Они звонят из дома бабушки в Миннесоте. Похоже, их папа болен – да, той самой сонной болезнью. Нельзя ли прислать к нему службу спасения?

Потом девочки наблюдают за домом из леса на невысоком пригорке в конце улицы. Подтянув колени к груди, они играют с шишками, словно обычные соседские дети в ожидании родителей. Сара видит свое жилище глазами соседей: заколоченные окна, ржавые водосточные трубы.

– Подумаешь! – Либби щурится от яркого полуденного солнца. – Плевать мне на их мнение.

С озера дует ветер. После стольких дней взаперти на улице неожиданно прохладно.

Воздух наполнен ароматами сосновой смолы, жужжанием насекомых и плачем младенца из профессорского дома. Мама укачивает малышку, шагая по веранде. Она приближает лицо к детской щечке. Губы шевелятся, точно напевают.

– Ну и кроха, – замечает Либби.

Личико малютки раскраснелось. Глазки сощурились. Она укутана в белое вязаное одеяльце.

Прежде чем уйти, девочки согнали кошек в подвал и заперли. Входную дверь оставили открытой для спасателей. Их план рассчитан буквально на пару часов. Пока они спрячутся. Завтрашний день покрыт мраком. Будущее туманно.

Наконец вдалеке завывают сирены. Сара стискивает ладошку сестры – помощь на подходе. Но распахнувшиеся двери «скорой» заставляют девочек содрогнуться.

Либби тихонько вскрикивает, когда из фургона выбираются четверо в синих защитных комбинезонах. «Вылитые космонавты», – проносится в голове у Сары. За очками, масками и капюшонами не разобрать, мужчины это или женщины. Руки выше локтя упрятаны в зеленые резиновые перчатки. Даже обувь заключена в пластик. И у каждого поверх костюма – пластиковый передник, как у мясника перед разделкой.

– Что они с ним сделают? – шепчет Либби.

– Помогут, – отвечает Сара, но без прежней уверенности. Отцовские страхи вдруг накрывают ее с головой. Чувство вины сдавливает живот.

– А я предупреждала, – вырывается у Либби. – Не надо было звонить.

Слишком поздно. Незнакомцы в комбинезонах поднимаются на крыльцо и вскоре синими пятнами маячат в щелях между досками на окне спальни.

Соседский младенец снова заходится криком, однако мать застыла изваянием, глядя на заколоченный дом. Она прижимает ладонь ко рту, как человек, получивший дурные известия. Одеяльце девочки размоталось, розовая ножка торчит из складок.

Парадная дверь снова распахивается, и отца выносят на носилках, которые мерно раскачиваются, словно гроб.

Отец смотрится таким беззащитным с голой грудью, в одних боксерских трусах. Сару настораживает, как его голова болтается из стороны в сторону, пока «космонавты» тащат носилки к машине.

Не все можно переварить. Некоторые события сохраняются в первозданном виде. Отдельные образы накрепко застревают в памяти.

– Папе бы это не понравилось. – Худенькими мальчишескими руками Либби забрасывает шишку подальше. – Совсем не понравилось бы.

– У нас не было выбора, – оправдывается Сара. Однако напряжение постепенно сковывает все тело, раскаяние поочередно проникает в каждую клеточку.

Стопы отца, по обыкновению грязные, заскорузлые, исчезают в белизне салона «скорой помощи». Один из носильщиков опрыскивает остальных непонятным раствором.

Соседка с ребенком скрывается в доме.

Прежде чем уехать, синий комбинезон возвращается на крыльцо с каким-то баллончиком. Баллончик гремит, пока «комбинезон» энергично встряхивает его в воздухе. Из распылителя с шипением вырывается струя краски.

– Эй, чего он вытворяет? – шепчет Либби.

Гигантская буква Х черными каплями растекается по растрескавшейся двери. Звуки повторяются, когда спасатель выводит вторую Х, на сей раз с торца дома.

Лишь много часов спустя сестры осознаю́т, что проголодались. На закате под стрекот сверчков они темными улицами прокрадываются в дом – тихо, как преступники, опасаясь зажигать свет. Две девочки, одиннадцати и двенадцати лет, оказываются совершенно одни в большом доме.

В очереди к «Мак-авто», в машине, битком набитой памперсами и покупками, Бен вдруг решает проверить сотовый. Тревожные предчувствия оправдались: два пропущенных от Энни и голосовое сообщение. «Это я, – раздается ее голос. – Приезжай, срочно».

Он звонит ей с парковки. Трубку не берут.

Бен мчится домой, на заднем сиденье перекатываются игрушки. Ощущение, как будто качает на волнах.

Ночью Бену снилось, что они с Грейси плывут в океане. Ни плота, ни даже краешка суши. Одной рукой он держит малютку, другой старается удержаться на плаву. Но голова малышки упорно скрывается под водой. Вся суть в том, чтобы не дать ей захлебнуться. В какой-то момент Грейс погружается в пучину, и остаток сна Бен судорожно бьется на поверхности, силясь отыскать дочь в темной ледяной воде. Конвульсии продолжаются несколько часов подряд, но что нам известно о природе сна? Может, пока Бен лежал в забытьи возле детской кроватки, будильник в форме кита успел отмерить лишь пару секунд.

На бешеной скорости он несется через город, опоясывающий озеро. На светофоре снова набирает Энни. Тишина.

Свернув на подъездную аллею, Бен оставляет покупки в багажнике, не запирая машины, бросается в коридор и слышит голос жены: встревоженный, резкий. В спешке он не замечает меток на соседнем доме.

– Наконец-то! – доносится со второго этажа. – Почему не отвечаешь?

– Где она? – спрашивает Бен, взлетая по ступенькам.

Какое облегчение: малышка, как обычно, лежит на боку в кроватке – голубые глазки открыты и полны жизни. Он прижимает теплую мордашку к своей щеке.

– С ней все хорошо?

Грейс такая кроха, ладошки то и дело исчезают в рукавах распашонки.

Иногда Бену делается не по себе от мысли, что когда-то он не хотел ребенка, словно время можно вернуть вспять и в назидание отменить любое событие, какое только заблагорассудится.

– Соседи, – произносит Энни. – Эта дрянь добралась и до них.

У Бена холодеет в груди.

– В каком смысле? – спрашивает он, хотя сам все прекрасно понимает.

– Отца сейчас вынесли на носилках, – говорит Энни. – Без сознания.