Флэшмен под каблуком - Джордж Макдональд Фрейзер

– Эй, вы в порядке, приятель? – восклицает Соломон. – Вы что-то снова побледнели. Ну-ка, помогите мне отвести его в тень. Давайте приложим лед к голове…

– Бренди, – прохрипел я. – Нет-нет… все отлично, просто минутная слабость. Удар и старая рана, понимаете ли. Мне нужно немного времени… чтобы прийти в себя… собраться с мыслями…

Ну и неприятные были это мысли! Как, ч-т побери, мне выбираться из такой западни? И они еще называют крикет безобидным времяпрепровождением!

* * *

[Выдержка из дневника миссис Флэшмен,

… июня 1843 года]

Произошла самая удивительная вещь – милый Гарри согласился поехать с нами в путешествие!!! Я счастлива сверх всякой меры! Он даже пожертвовал Перспективой Назначения в Лейб-гвардию – и все ради Меня! Это было так неожиданно (но так похоже на моего Милого Героя). Едва закончился матч, и дон С. заявил права на свой Приз, Г. очень серьезно так говорит, что хорошенько поразмыслил, и хотя предложенная ему Военная Карьера очень привлекает его, он не вынесет расставания со мной!! Такое Свидетельство Привязанности растрогало меня до слез, и я не могла удержаться, чтобы не обнять его – боюсь, это вызовет некоторые пересуды, но мне все равно!

Дон С., разумеется, с радостью согласился на то, что Г. едет с нами, едва только убедился, что мой драгоценный принял окончательное решение. Дон С. так добр: он напомнил Г. про то, какую высокую честь тот отклоняет, не вступая в Лейб-гвардию, и спросил, твердо ли намерен Г. отправиться в путь, ибо ему не хотелось бы стать для него причиной тех или иных затруднений. Но Мой Любимый, потирая свою бедную голову и выглядя таким бледным, но решительным, ответил в прямолинейной своей манере: «Я еду, если вы не против». Я была вне себя от радости и желала уединиться с ним, чтобы сполна выразить свою Глубокую Признательность за его решение, так же как и свою неисчерпаемую любовь. Но увы – это пока невозможно, так как почти тут же Г. объявил, что ему необходимо уехать в Город, чтобы уладить до отплытия Срочные Дела. Я, конечно, предложила поехать с ним, но он не захотел и слышать – так не хотелось ему прерывать мой отдых здесь. Ах, Лучший из Супругов! На том и порешили. Г. пояснил, что Дела потребуют времени, и он не знает, когда освободится, но присоединится к нам уже в Дувре, откуда мы отправимся на Загадочный Восток.

И он уехал, не приняв даже приглашения нашего драгоценного друга Герцога посетить его. Мне было сказано отвечать на все расспросы, что он уехал по Личным Делам – без сомнения, всегда найдутся Люди, жаждущие докучать моему милому, ставшему таким знаменитым – не только Герцог и ему подобные, но и Простые Смертные, рассчитывающие пожать ему руку и хвастать этим впоследствии перед своими Знакомыми. Пока же мне, дорогой мой дневник, остается в одиночестве – если не считать компании дона С., разумеется, и моего дорогого Папы – дожидаться начала Великого Приключения и Радостного Воссоединения с моим Ненаглядным в Дувре, каковое послужит Прелюдией, как я надеюсь, к нашему Сказочному Путешествию в Романтическую Неизвестность…

[Конец выдержки. – Г. де. Р.]

Одно дело было – принять решение плыть в круиз с Соломоном, но совсем другое – благополучно попасть на борт. Мне предстояло десять дней скрываться в Лондоне, словно участнику порохового заговора, шарахаясь от собственной тени и прячась от наймитов герцога – и Дедалуса Тигга. Вы можете сказать, что я перестраховывался и опасность была не так велика, но вы не знаете, на что способны были люди вроде герцога в дни моей юности: им все еще казалось, что на дворе восемнадцатый век, а значит, они могут натравить на обидчика своих костоломов и полагаться на свой титул, который избавит их от любых неприятных последствий. Я лично никогда не являлся сторонником Билля о Реформе, но нет никакого сомнения, что аристократия нуждалась в узде.

Короче говоря, не требовалось высшей математики, чтобы понять: страну надо покидать немедленно. Конечно, жалко было упускать Лейб-гвардию, но если Тигг затеет скандал, мне так и так придется забыть о ней; ты можешь быть дебилом-виконтом с волчьей пастью и тебя сочтут пригодным командовать Королевской Конно-гвардейской бригадой, но если узнают, что ты брал у букмекера деньги за услуги – то да смилуются над тобой небеса, будь ты хоть лучшим солдатом в мире. Так что не оставалось ничего иного, как залечь до отплытия на дно, предприняв только краткий визит в Конную Гвардию, дабы сообщить дяде Биндли плохие вести. Услышав их, тот от удивления весь аж вытянулся.

– Правильно ли я понимаю, – говорит, – что ты отказываешься от назначения – бесплатного патента, смею напомнить – в Конно-гвардейскую бригаду, выхлопотанного тебе по личному настоянию лорда Веллингтона, ради того, чтобы шляться по заграницам в обществе своей жены, ее экстраординарного папаши и этого… этого типа с Треднидл-стрит?[44] – Дядю передернуло. – Это же почти как путешествие по торговым делам.

– Ничего не в силах поделать, – отвечаю. – Не могу сейчас оставаться в Англии.

– Ты отдаешь себе отчет – это равносильно тому, что отклонить честь, предложенную непосредственно Троном? Что никогда больше тебя не удостоят подобного отличия? Я понимаю, что ты глух к большинству норм поведения и здравого смысла, но даже тебе должно быть понятно…

– Пр-тье, дядя! – перебиваю его я. – Мне нужно уехать!

Он окинул меня своим высокомерным взглядом.

– Звучит почти отчаянно. Я не ошибусь, предположив, что в противном случае тебя ожидает скандал?

– Да, – неохотно соглашаюсь я.

– Ну, это все меняет! – восклицает он. – И почему ты сразу не сказал? Видимо, тут замешана некая дама.

Я кивнул и дал понять, что в дело вовлечен герцог и что все это выдумки, на что Биндли снова фыркнул и заявил, что никогда еще акции Палаты пэров не стояли так низко. Дядя пообещал переговорить с Веллингтоном, и раз уж, с точки зрения чести семьи, нежелательно, чтобы мой отъезд выглядел как бегство, найти для моего визита на Дальний Восток некое официальное прикрытие. В итоге через пару дней в комнату над ломбардом, которую я избрал своим тайным прибежищем, был доставлен документ, поручающий мне отправиться в Сингапур с целью проинспектировать первую партию австралийских лошадей, предназначенную для передачи следующей весной в распоряжение индийской армии Компании.[45] Отличная работенка, старина Биндли! Да, у дяди были свои методы.

Так что теперь дело было только за тем, чтобы пробраться последнего числа месяца в Дувр, что я и проделал, приехав после наступления темноты и просочившись со своим саквояжем на причал под прикрытием толпы. Я молил Б-га, чтобы ни Тигг, ни герцог не расставили здесь своих подонков с целью перехватить меня – ничего, конечно, не случилось, но я не прожил бы такую долгую жизнь, если бы не исходил из худшего и не готовился к нему. Лодка перевезла меня на паровой бриг Соломона, где состоялось великое воссоединение двух влюбленных: Элспет квохтала надо мной, сгорая от нетерпения вызнать, где я пропадал, – она-де так переживала, а старый Моррисон пробурчал: «Хм, явился, и, как всегда, с последней кукушкой». И добавил что-то про татя в нощи. Соломон внешне был весь радушие – но не ему было обмануть меня: он просто маскировал свое разочарование тем, что я встал между ним и Элспет. Это почти примирило меня с путешествием: в каком-то смысле оно было дь-ски неудобным, и сам я вряд ли бы с легким сердцем вернулся на Восток, но так хотя бы моя ветреная пташка окажется под присмотром. Поразмыслив, я пришел к выводу, что это и послужило главной причиной моего отъезда, а вовсе не Тигг или герцог – с середины Ла-Манша их фигуры не казались и вполовину такими страшными, как прежде, – и решил извлечь все возможное из круиза, который, кстати, обещает оказаться весьма приятным.