Ливень - Николай Малунов

не шикарно, но терпимо. На второй день Алису отвели к девочке, которая пришла в себя и при виде учительницы, расплакавшись, сообщила, что очень напугана и скучала.

- У вашей дочери выявлено заражение, - говорил высокий пожилой врач, когда Алису вывели из палаты. – У нас есть лекарство для подобных случаев…

- Господи, - прошептала Алиса, прижав руки к лицу, услышав это. – Так она не обратится? Мы видели, что бывает с теми, кто…

- Нет, - прервал женщину врач, - не обратится, но! – он сделал многозначительную паузу, дождавшись, когда учительница успокоится и начнет его внимательно слушать. – Этого лекарства очень мало, и оно очень дорогое… - Алиса вздрогнула, начиная понимать, к чему может вести этот диалог. – Не переживайте, капитан Петров лично распорядился взять вашу дочь на баланс, и потому она будет получать лекарство в нужном объеме. Я не знаю, кем вы приходитесь ему и почему он за вас так похлопотал, но хочу, чтобы вы сразу поняли: у нас чрезвычайная ситуация! Для нас, врачей, все равны, так что, милочка, можете все свои требования, если такие будут, смело написать на бумажке и выкинуть потом воооон в то ведро, - врач ткнул пальцем в сторону мусорки. – Я хочу, чтобы вы это сразу поняли!

Алиса растерянно захлопала глазами, не понимая, что происходит. Мысли запутались, и перемешались в голове. Наконец-то она смогла взять себя в руки.

- Но, я же простая учительница в школе, вы меня, наверное, с кем-то перепутали. Я просто хотела сказать спасибо вам за то, что спасли Машу… Я и не собиралась…

- Простая учительница? - нахмурив лоб, переспросил врач.

Девушка кивнула головой. Мужчина буркнул под нос что-то вроде того, что докатились, детей простых учителей будут теперь дорогущим лекарством откачивать, но, уже собираясь уходить, внезапно остановился, взявшись за ручку двери. Немного подумав, он обернулся. Алиса стояла, раскрыв рот от услышанного, прибывая в шоке. Сердце снова зашлось, но на этот раз в приступе разгоравшегося гнева и злобы. Она уже хотела было накинуться на этого гада и врезать за сказанное, но извиняющаяся улыбка врача внезапно обезоружила ее.

- Извините, - мягко проговорил врач. – Я с этой работой совсем уже человечность потерял, наверное. Извините меня за сказанное. Тут просто что ни пациент, то супермодель какая-нибудь, сын или дочь депутата… И я уже как-то сам запутался. Простите меня, еще раз. Я прослежу за вашей дочерью лично, – врач снова улыбнулся. - В конце концов, именно простых людей мы и должны спасать в первую очередь, а не весь этот никому теперь не нужный бомонд…

Девушка так и стояла с раскрытым ртом, а в душе у нее вновь все перевернулось. Она представила, сколько же претензий приходится выслушать этому врачу за день, и теперь хорошо поняла, в каком настроении он находится.

- Спасибо вам, - успела она еще раз поблагодарить врача перед тем, как дверь закрылась.

После разговора ее снова отвели в тесную, неуютную комнату, но теперь Алиса наконец-то смогла выдохнуть спокойно. Маша жива, за ней присмотрят, и все у них будет в порядке…

***

Изо дня в день, на протяжении недели, она ждала, когда к ней придет он… Каждый раз, когда приносили обед, завтрак или ужин, девушка ждала, что в очередной раз, когда двери откроются, на пороге появится тот, кому она крупно задолжала... Алиса знала, она сделает все, что он потребует, в обмен за спасение девочки, ведь ей ясно дали понять – лекарства дорогие, а, следовательно, получить их может не каждый, и потому капитан рано или поздно явится к ней…

Однажды дверь действительно открылась, и на пороге действительно оказался он... Сердце зашлось, Алиса вздрогнула. Руки мгновенно задрожали, во рту пересохло. Сколько бы она не готовила себя мысленно, но случилось это все равно внезапно. Вот он. Сейчас все и решится…

- Алиса Евгеньевна, - войдя в комнату, обратился к ней Петров.

Офицер выглядел подтянутым и посвежевшим, в новом чистом армейском кителе, при фуражке, всем своим видом показывая то, что он здесь далеко не последний человек. Алиса фыркнула, не в силах смотреть на весь этот лоск и показушничество.

- Хочу вам сообщить, что ваш карантин окончен и теперь вы можете перейти с остальными выжившими в общежитие.

Алиса замерла. Она ожидала каких-то сладких речей, непристойных предложений или даже грубых действий со стороны этого мужчины, в общем, чего угодно, но только не этого, и потому сказанное офицером не сразу дошло до ее разума. Ноги задрожали, и она чуть не упала от напряжения.

- Что с вами? – поддержал капитан, увидев, что учительнице стало плохо.

- Ничего, - отмахнулась женщина, беря себя в руки.

«Это не конец, это явно не конец», - твердила она себе, поправляя волосы – сейчас начнется…

- Вас проводят, - Петров кивнул на маячившего в дверях солдата. – С Машей все хорошо, вы сможете зайти к ней попозже снова… Пока устраивайтесь… А я зайду к вам вечером.... Нам нужно кое о чем поговорить…

«Вот оно», ехидная улыбка появилась на лице учительницы. Она демонстративно посмотрела за плечо офицера на покорно стоявшего при входе паренька. Вспышка злобы на мгновение ослепила ее: «Вот оно!».

- Вечером? – правая бровь вызывающе приподнялась. - А почему не сейчас? Почему не здесь? Или вы стесняетесь солдата? Или вы оба зайдете?..

В первое мгновение Петров немного растерялся от напора, но быстро взял себя в руки. Коротко скомандовав солдату запереть за собой дверь, он дождался, когда тот исполнит приказ. Оставшись наедине с офицером, Алиса чувствовала, как у нее снова затряслись ноги. Капитан смотрел на нее сверху вниз с таким презрением и отвращением, что девушке стало дурно.

- Я думал ты не такая, - наконец-то тяжело проговорил он.

- Какая?! Это ты как раз такой!

- Какой? – сделав вид, что ничего не понял, переспросил офицер.

- Ой, да лааааадно, - скривилась учительница, отстранившись. – Ты же за этим Машу на лекарства подсадил? – она начала срывать с себя одежду, презрительно глядя в серые мужские глаза. – Чтобы с меня потом спросить? Ну, так вот, на! Бери!

- Дура?! – внезапно расхохотался капитан, отвернувшись и на ощупь пытаясь вернуть одежду на плечи девушки. –