Антигеймер - Вадим Денисов

— На сегодня всё, трасса закрыта, пузырей больше не ожидаю, — молвил он, глядя в окно на вертолётную площадку.

— Так там не вертолёты садятся? — осенило меня.

— Пузыри одни… Если бы геликоптер… Ох, и трудный контингент пошёл, товарищ журналист! По первости сюда закидывали самых подготовленных, можно сказать, фанатов серии — таких, как я. А теперь кого попало валят, у пятидесяти процентов с ходу истерика, скамеек не хватает, расход нашатыря огромный.

— Так вы их отсюда…

— Ну а как же! Конвоируем в Зону, в деревеньку. Этих телят самостоятельно нельзя даже на короткий отрезок отпускать, не готовы к ударам судьбы. А ну как вдруг кабан из кустов… Кстати! А сальцо домашнее с чесночком, а чайку? Самогоночки не предлагаю, вижу, человек вы сугубо деловой… Или предлагаю, уточните? Есть артефакт «Абсолют», настоящий земной, не «Казак» пошлый, новые поселенцы днями презентовали, — с затаённой надеждой спросил служака.

— Спасибо, лучше не стоит, — твёрдо заявил я, хотя мелькнуло. — Может, после задания. А вы что, свиней на блоке держите?

Прапор с сожалением отвернулся от облезлого шкафа, нежно погладив пыльное стекло рукой.

— Понял, ну, тогда на обратном пути, на обратном все вмазать горазды… Да не, какие свиньи, что вы! Сталкеры кабанов местных глушат, как по расписанию, вот и берем за выход, если кому уж очень надо в увольнительную. Плюс плата за карточку-пропуск. Ну и меняемся, — не стесняясь, сообщил мне прапор о практике местных взяток и сделок. — А уж солим сами, сами… Разве ж они сумеют, салажата беспокойные.

— Это какие, простите, кабаны, морфированные? — напрягся я, машинально разжимая пальцы, в которых аппетитно белел толстый, без мясных прожилок, шматок, сверху густо посыпанный чесноком и крошеным укропом.

— Ото ж… Да вы не бойтесь, оно не щёлкает. Морфированные они, чи ни — какая голодному разница, вкусные, да и ладно. Зроблено с найкрайщих сортив витчтизнянной Z-кабанины. Все жрут да похваливают, никого ещё не пронесло. Да проверяем-таки, проверяем, не на Привозе. Ешьте, ешьте, с чесночком оно вообще ништяк.

Я решился, вкусил — действительно ништяк.

Разговорившись, осторожно спросил о роли Украины в текущем процессе и о сущей действительности Рассадника.

— Та ни! Какие мы украинцы! Должность хорошая, вот и всё! Я ведь два года оттрубил на Зоне, первоклассный артер был, в драматическом играл, квалифицированный специалист, с грамотами. Весь в шрамах. Честно заслужил перевод в спокой и уют. Здесь хорошо, тихо, хватит уж дедушке тропы бить, аномалии топтать да жизнью рисковать. Срок пришёл пойти к дивану, ножкам надо отдохнуть! А тут лотерея для ветеранов, вот и вытащил счастливый билет на блокпост, что покруче гринкарты будет. Украинский налёт необходим, особое условие службы, расписывался, как под гостайной, все строго… Стараемся соответствовать порученным образам! У меня ить бывшая тёща, Сара Самуиловна, чтоб ей… была украинкой из Одессы, так что помню.

Схватив записную книжку, я торопливо записал первое слово: «артер».

Что, не пояснял ещё? Сейчас исправлюсь.

В командировочном портфеле у Стёпы Гунова два редакционных задания.

Первое: набрать материал и написать для очередного выпуска «Эхо Попадона» острый злободневный очерк о жизни сегодняшней Зоны, тысяч на двадцать знаков. Несмотря на то что сектор находится рядом с Донецком, оперативных знаний о происходящем в сталкерском мире маловато, сказывается аберрация близости. Второе задание сложней: поиск и фиксация новых слов, возникающих в новом мире жаргонных модулей и идиом. Последнее интересует Арбуза особо, он на эту тему диссертацию пишет. Кому тут нужна его диссертация, главред почему-то не пояснил.

Вот что он сказал по этому поводу:

— Современные писатели-фантасты, Стёпа, очень ленивы и, как это ни удивительно, редко обладают по-настоящему достойной фантазией. Заметил? Многие из них уверены, что если человечество, вследствие воздействия эндогенных либо экзогенных факторов, опустится по цивилизационным ступеням глубоко вниз, вернувшись в материальной культуре на уровень, скажем, века семнадцатого, то и в разговорный язык выживших непонятным образом сами собой войдут забытые старые и псевдостарые словечки. Все эти «вдругорядь», «кабысь-надысь», «понеже», «отрок», «попенял», «охальник», «челом бью, дело мне», «закручинился», «не чинись», «мытарь», «чаровница» какая-то… Кошмар, сущий бред! Какая такая чаровница, что за нафталин с папазолом! Облы и не помнят их. Новое слово будет придумано! И оно мне интересно.

— Матильда, — подсказал я из опыта.

— О, кувалда! В самую точку! Матильда! Щас запишу, спасибо… Вот. Чувствую, шансы у тебя, парень, есть, хваткий ты. А в книгах что? Поэтому-то опытный думающий читатель, встретив на первых страницах постапокалиптического иди попаданческого текста подобные словеса, сразу захлопывает дверцу: ясно, что автор не может или неспособен конструировать собственный уникальный мир во всей широте его проявлений, предпочитая пользоваться исторически приготовленным да сохранённым на книжных полках госпожи Культуры. Халтура! Придумывать не хотят, паразиты! Я уже не говорю о том, что при необходимости использовать былое словесное следует научно и системно изучать предмет на профессиональном уровне! И кто из графоманов станет этим заниматься, а, скажи мне, Степан? Вот и гонят по эрзац-словарю липовой старины посконной… А ведь такового в мировой практике никогда не было! Язык живой, он всегда двигается только вперёд, и даже при потере словарного запаса постоянно генерирует новый, без скатываний и повторения давно забытого… То есть неизбежно будут возникать всё новые и новые слова, устойчивые словообразования, идиомы. И, покушусь на святое, даже матерная ругань, в особых обстоятельствах, может изменяться и дополняться — ну, это вообще несбыточная моя мечта… Вот это и ищи. Как только услышишь новое словцо — сразу фиксируй и выясняй этимологию, коннотации, скрытые смыслы. Смело вскрывай лексические пласты в их эволюции, изучай новое в языке бытовой сферы! Всё понял? Ничего, подумай, время будет, авось поймёшь. Вдругорядь.

Сложное задание, но интересное.

Я тогда с трудом, но воткнулся и теперь заинтересованно посмотрел на старпрапа.

— Простите, а «артер» это что?

— Профессиональный сборщик артефактов. Что ж ты думаешь — мы ведь уже на «ты», Стёпа? — каждый сталкер способен артефакты из Зоны таскать? Да ни в жисть! Без базовой подготовки, углублённых курсов с практикой и сдачей экзаменов комиссии — это верная смерть. Кроме того, в таком ремесле требуется особое спецснаряжение, прежде всего экранирующие термоконтейнеры, иначе сразу руки и мозги отсушишь. А это деньги, и деньги очень серьёзные.

— Тогда чем же занимаются простые… в смысле, обычные сталкеры?

— Ещё увидишь, — по-одесски хитро осклабился бывший зять Сары Самуиловны. — Ответную посылочку, как я понимаю, прихватишь на обратном пути? И записочку попрошу передать. Письмецо, значицца, интимное. Девица живёт на Советской, четырнадцать, Лора Лайонс, тоже украинка, с Херсона. История стандартная, вышла замуж за художника, который приезжал на этюды, а потом беспардонно её бросил… Надо же и о будущем старому воину подумать.