А собаку я возьму себе - Алисия Хименес Бартлетт

Эксперт открыл свой чемоданчик и извлек из него несколько небольших молотков из разного материала: пластмассы, дерева, железа… Он снял пиджак, выбрал один из молотков и, сантиметр за сантиметром, стал простукивать им пол. Гарсон в нетерпении следовал за ним почти вплотную, словно они были пассажирами метро в час пик. Через некоторое время молодой человек с явным недовольством в голосе предупредил:

– Это может надолго затянуться.

Мой напарник раздосадованно отошел от него и уселся рядом со мной на продавленный диван. Мы стали листать старые журналы, какие были у Лусены. Второй полицейский спокойно смотрел в окно – видимо, привык ждать. Под конец он сел на стул и заснул.

Медленно тянулись часы. Наблюдая за манипуляциями эксперта, я поняла, что он ищет пустоты, используя для этой цели разные молотки в зависимости от исследуемого материала, будь то стены, пол, кафель или даже дверная коробка.

Проявив поначалу энтузиазм, Гарсон вскоре несколько заскучал и от нечего делать завел со мной разговор:

– Вы думаете купить что-нибудь в подарок Анхеле?

– Я заказала букет из белых роз.

Он принял озабоченный вид.

– Правильное решение. А я вот совершенно не знаю, что ей подарить, честное слово.

– Подарите ей коробку конфет.

– Это как-то безлико.

– Тогда сборник стихов.

– Маловато.

Я задумалась.

– Купите ей красивую плюшевую собачку.

– Да ладно, Петра, я серьезно говорю.

– Я тоже серьезно. Такой приятный пустячок.

– Не знаю… может быть. Правда, мне кажется, что это чересчур скудный подарок для человека, который любезно пригласил тебя в свой дом. Поймите, мне уже осточертело не иметь собственного дома, где можно собрать друзей. Практически я уже решил последовать вашему совету – уеду из пансиона и сниму квартиру.

Я так и подскочила.

– Последуете моему совету? Какая наглость! Я уже два года как пристаю к вам с этим, но решение вы приняли именно сейчас. Выкладывайте истинные причины, Фермин, наберитесь смелости, ведь вам загорелось иметь свою квартиру, потому что вы влюбились.

Гарсон опасливо покосился на полицейского, пытаясь понять, слышал ли тот мои слова. Потом изобразил на лице довольную улыбку и смущенно, как школьник, признался тихим голосом:

– Да, это правда, я влюбился. Плохо только, что до сих пор не знаю, в какую из двух.

– Из двух?

– Вы меня прекрасно поняли – это Анхела Чаморро и Валентина Кортес. В последние недели я виделся с ними почти ежедневно.

– Но это же ужасно, Гарсон. И за такое короткое время!

– Не знаю, что тут ужасного.

Полицейский проснулся и сообщил нам, что пойдет выпить бутылочку пива в баре на углу. Пока он не ушел, мы не проронили ни слова.

– Не знаете? Все-таки обычно люди не влюбляются сразу в двух.

– А мне кажется, что ничего прекраснее этого я никогда не испытывал. В общем, главное, что я влюбился, а в кого – потом разберемся. Уверяю вас, влюбленность – это что-то потрясающее, совсем новый опыт.

– Да, я поняла.

– Я просыпаюсь ночью и думаю: «Не хотел бы я сейчас умереть, ведь завтра я снова с ними встречаюсь». Считаю минуты, оставшиеся до свидания, пытаюсь как-то отвлечься… Даже есть стал меньше, клянусь!

– Да, это действительно серьезный признак.

– Я знаю, что кажусь вам смешным, Петра, да что там кажусь, я и на самом деле смешон. На что может рассчитывать такой старый и облезлый вдовец-полицейский, как я? Какие там любовные истории! Но уверяю вас, что никогда, никогда в жизни со мной не происходило ничего подобного. Когда я женился на своей покойной супруге, то сделал это только потому, что срок подошел, ведь перед тем я не один год за ней ухаживал. Но между нами никогда не было ни кокетничанья, ни жарких признаний… В общем, не хотелось произносить всякие глупости. Знаете, что я думаю, Петра? Если я чувствую то, что чувствую, то только потому, хотя в такое и трудно поверить, что я нравлюсь этим двум женщинам. Обеим!

Я взглянула в его выпученные, как у переваренной рыбы, глаза.

– Дорогой Фермин, а почему вы не должны им нравиться? Вы привлекательный мужчина – добрый, веселый, честный. Да вы и мисс Вселенную смогли бы увлечь, если бы постарались, а впрочем, и особого старания бы не потребовалось. Прошлись бы перед ней в одном из ваших шикарных костюмов, улыбнулись в усы – и готово дело…

Он смеялся как ребенок, освободившись на миг от будничных забот и с наслаждением вдыхая свежий ветер, овевавший его загорелое лицо.

– Все, остановитесь, инспектор! Если вы все-таки решитесь, обещаю, что вы всегда будете для меня первой…

Голос эксперта внезапно вернул нас к действительности, о которой мы совсем было забыли.

– Идите сюда, кажется, я что-то нашел!

Он сидел на корточках в кухне и, сдвинув с места засаленный холодильник, осторожно постукивал по плиткам пола.

– Слышите? Похоже, там пусто. Это может быть интересный тайник. Где Эухенио? – спросил он.

– Какой Эухенио?

– Мой коллега.

– Пошел выпить бутылочку пива, – объяснил Гарсон.

– Знаем мы эти бутылочки! Вечно одно и то же! Как только его хватишься, оказывается, он пиво пошел пить.

Гарсон отправился на поиски полицейского. Тем временем я с огромным любопытством наблюдала за действиями эксперта. Он достал из чемоданчика толстый фломастер, очертил им нужные плитки и взял в руку молоток. Потом засунул отвертку в один из швов, и плитка подалась. Образовалось маленькое отверстие. В этот момент вернулись Гарсон с полицейским. Они молча уставились на отверстие. Эксперт взял длинный металлический провод, сунул его в дырку и стал опускать вниз.

– Да… – сказал он, – думаю, мы его обнаружили, там внутри что-то есть. Вперед, инспектор, теперь ваша очередь.

Я надела протянутую мне тонкую виниловую перчатку. Преодолевая страх, сунула руку в отверстие. Мне сначала представился клубок змей, потом обезглавленный труп. Однако то, что нащупали мои пальцы, было бесспорно мягким пластиком. Услышанный нами при этом шорох тоже свидетельствовал в пользу этого материала. Я ухватила сверток и извлекла его на свет. Это был мешок для мусора. Я открыла его. Он был набит деньгами, все пятитысячными купюрами. Обступившие меня коллеги оживились. Пять раз совершала я эту операцию и столько же мешков с идентичным содержимым вытащила из дыры. Потом убедилась, что в тайнике больше ничего нет: ни счетов, ни записей, ни тетрадей. Ничего, кроме денег.

– Ну и ну! Вот это, я понимаю, след! – восхитился эксперт и даже присвистнул.

– Не обольщайтесь, – ответила я. – Это только еще больше запутывает дело.