Турнир для сиротки - Александра Черчень

мгновенно прониклась моей проблемой, и мы легко договорились.

Что же до бабушки… С ней я побеседую позже. На каникулах. Вряд ли наша беседа ей понравится, но вот это уже точно не моя проблема.

– Тарис…

– Хелли, пожалуйста.

Хм, и даже слово „пожалуйста” тоже не застряло в горле. Удивительная штука эта любовь.

Сомнения в карих глазах почти сразу сменилось решимостью, и она ответила:

– Хорошо.

Пару минут спустя мы с Хелли покинули бальный зал. Правда, свою ладошку из моей руки она забрала, но шла рядом, молча и добровольно. А я сжимал в кармане коробочку с часами и чувствовал себя…

Счастливым.

Она здесь. Она идет со мной. Она готова простить меня. Мое кареглазое чудо, моя девочка, моя любовь, моя… Она моя!

Глава 8

О чудесах

Хеллиана Вэртззла

Сердце стучало!

Тук-тук-тук! Каждый удар словно в такт моим же шагам, сначала неторопливым и размеренным, а после… после Тарис опять взял меня за руку и потянул за собой. Все быстрее и быстрее!

Коридоры главного корпуса ветвились, сужались и расширялись, проводя нас мимо закрытых аудиторий, выпуская в огромные фойе и небольшие комнаты отдыха, продолжаясь лестницами…

Казалось бы, все привычно, знакомо. Но и стены, и потолки, и двери были украшены для встречи Нового года, превратив академию в сказочный дворец. И я в нем чувствовала себя настоящей принцессой, которую ее принц украл с бала и сейчас ведет за собой. Вперед и вперед! По мраморным полам и ступеням, на самую высокую башню, чтобы там…

Сказать что-то самое-самое важное. То, что хочет услышать любая, какой бы сильной и независимой она не мечтает быть.

И вот, добравшись до самой вершины, квадратной площадки под куполом башни, огражденной удивительными витражами, мы наконец-то остановились.

Оба часто дышали, глядя друг на друга. Не знаю, как Тарис, но я едва сдерживалась, чтобы не позволить себе… хоть что-то! Подойти близко-близко, коснуться, скользнуть пальцами по его щекам…

Там, в бальном зале, я, как ни старалась, не могла отвести глаз от Тариса, который вел прекрасную принцессу в очередном танце. И был… настолько безупречным кавалером, что сердце невольно замирало от боли.

Как же мне хотелось сбежать оттуда! Но я заставила себя остаться и попытаться получить удовольствие от бала. Хотя бы потому, что если я позиционирую себя как умную девушку, то в моей голове должны временами ночевать мозги, не так ли? Ведь герцог Таргский так проявлял внимание ко мне, открыто говорил о своих чувствах – а значит, у происходящего сейчас должно быть логичное, адекватное объяснение. И я непременно его узнаю, если останусь тут, а не сбегу к себе в комнату рыдать по очередной надуманной причине.

В конце концов, пора уже перестать плакать по поводу и без!

Странно, но я чувствовала каждой клеточкой тела, что наше изматывающее противостояние закончилось. Что мы снова будем вместе!

Что все будет хорошо, да? Потому что не может ведь после его признаний в любви, его просьб простить, тех лепестков в зимнем небе… не может все быть плохо, правда?

Мы стояли и смотрели друг на друга. Дыхание успокаивалось, бешеный стук сердца тоже становился все глуше.

– Знаешь Хелли, у меня столько слов было заготовлено, – вдруг сказал Тарис. – Правильных, бьющих в точку, все объясняющих. Наверное, даже идеальных. У меня было много времени их продумать. Но сейчас я стою, смотрю на тебя – и в голове нет никаких стройных и гладких фраз.

– Так пусть будут косые и кривые, но зато искренние, – улыбнулась я в ответ.

– Даже с ними напряженка. Потому я начну опять с поступка. С подарка… С Новым годом, Хелли.

И он протянул мне плоскую, вытянутую коробочку. Скромную, но элегантную, перетянутую серебристой ленточкой.

Я не знаю почему, но у меня сильно дрожали руки. В душе разразилась такая буря, что хотелось бежать одновременно во все стороны. Разорваться на десяток маленьких Хелли и выгнать куда подальше тех, что были подвержены панике, неопределенности, сомнениям и тому подобным малоприятным эмоциям. Оставить только одну меня: спокойную, собранную и четко понимающую, что ей нужно. И обязательно сумевшую бы это правильно сказать!

Потому когда я открыла коробочку и достала оттуда…

О боги! Часы! Маленькие прелестные часики, моя заветная мечта!

Но когда я достала их, меня затопило очередной волной. Пальцы задрожали так, что часы выскользнули из них.

В этот момент я поняла фразу “время тянется невыносимо медленно”. Мне казалось, оно просто застыло! Я могла разглядеть каждый блик луны на серебряной вещице, пока она летела на мраморные плиты. Разглядеть могла, а вот подхватить ее – нет. Для меня и для моего подарка время текло по-разному…

В звоне падения затерялся тихий “крак” стекла.

Нет, нет!!!

Но мечта лежала у моих ног – разбитая напрочь.

Несколько секунд мы оба смотрели на остатки часиков, а потом он прерывисто выдохнул и, запустив в волосы правую руку, повернулся ко мне спиной.

Мое горькое сожаление мгновенно сменилось страхом.

Страхом потери. Что он сейчас все не так поймет и просто уйдет! Что все закончится! Почему-то только сейчас я осознала, что ВСЕ действительно может закончиться! Видимо раньше, когда я раз за разом отвергала Тариса Тарга, считая, что мне эти отношения не нужны, где-то в глубине души все равно сидело убеждение, что он не сдастся. Он завоюет меня, вернет, заставит снова себе поверить.

И сейчас я испугалась, что он уйдет – уйдет навсегда! Что вот эта мелочь стала последней каплей. Хотя вовсе не мелочь. Это был подарок! Замечтанный мной подарок!

Потому я метнулась вперед, прижалась всем телом к его спине и крепко-крепко обняла за талию. Жарко дыша в лопатки и беспорядочно шепча:

– Прости, я случайно! Я не хотела! Они такие красивые, так понравились, я не хотела! Я нечаянно!

Тарис скользнул ладонями по моим, мягко пытаясь их разжать, пытаясь заставить отпустить его. А я не могла! Просто физически не могла! Пальцы закоченели, словно на морозе, вцепились в жесткую ткань сюртука как в самое дорогое, что у меня есть.

– Хелли, девочка моя, все хорошо…

Только после этой его фразы ужас отпустил меня, и Тарис наконец-то развернулся. Бережно взял мое лицо в ладони, скользнув кончиками пальцев по щекам и вытирая невесть откуда появившиеся слезы. А потом коснулся губ нежным поцелуем.

И этот поцелуй… Он оказался самым невинным из всех, которые Тарис позволял себе когда-либо. Наверное, именно таким должен был стать мой самый-самый первый поцелуй. Под аккомпанемент доносящейся из бального зала музыки, в которую так естественно встраивались наши сердечные ритмы. В свете луны, пробивавшемся сквозь цветные витражи и дробившемся на множество оттенков. Черненое серебро, лиловый, синий…

Но одновременно поцелуй был самым чудесным, самым сладким, самым невероятным. Легкое прикосновение, а сколько в нем чувств…

Сердце будто остановилось. Я даже перестала дышать от охватившей меня