Возроди меня - Тахира Мафи

Джульетта недоуменно смотрит на меня, но тут же берет себя в руки.

– Ах да, – вспоминает она. – У меня на эту тему масса писем. Вот не знала, что это важное событие!

Я подавляю непроизвольное желание поморщиться. Еще один ляп с моей стороны.

О симпозиуме мы с Джульеттой, конечно, говорили, но очень коротко: это конгресс командиров 555 секторов североамериканского континента, проводится раз в два года. Все лидеры собираются в одном зале. Это событие чрезвычайной важности.

Хайдер изучающе смотрит на Джульетту.

– Наш отец занят подготовкой к азиатскому конгрессу, поэтому в последнее время я довольно много внимания уделяю здешнему симпозиуму. Но так как покойный командующий Андерсон никогда не посещал публичные мероприятия, я не знал, последуете ли вы его примеру.

– Нет-нет, я там буду, – поспешно отвечает Джульетта. – Я не стану прятаться от мира, как Андерсон. Конечно, я выступлю на конгрессе.

Глаза Хайдера слегка расширяются. Он переводит взгляд с меня на Джульетту.

– А когда конгресс? – спрашивает она.

Любопытство Хайдера становится просто физически ощутимым.

– Разве вы не посмотрели в приглашении? – невинно спрашивает он. – Через два дня.

Джульетта отворачивается, но я успеваю увидеть, что у нее загораются щеки. Я чувствую ее болезненное смущение, и это надрывает мне сердце. Ненавижу Хайдера за эти игры.

– Я была очень занята, – тихо отвечает она.

– Это моя вина, – встреваю я. – Я должен был отследить этот вопрос и забыл. Но сегодня мы утвердим программу – Делалье уже дорабатывает детали.

– Прекрасно, – говорит Хайдер. – Мы с Назирой с удовольствием присоединимся. Мы еще никогда не бывали на симпозиуме за пределами Азии.

– Конечно, – отвечаю я, – рады будем видеть вас в нашей компании.

Хайдер меряет взглядом Джульетту – одежду, волосы, простые поношенные тенниски, и хотя он ничего не говорит, я ощущаю его неодобрение, скепсис и разочарование.

Мне хочется швырнуть его в океан.

– А какой у вас вообще план визита? – спрашиваю я, пристально глядя на Хайдера.

Он пожимает плечами с прекрасно разыгранным безразличием.

– О, планы все время меняются. Побудем с вами, – он смотрит на меня: – А что, разве старым друзьям нужна причина для встреч? – На долю секунды я ощутил, как в нем плеснулась искренняя обида: Хайдер счел, что им пренебрегают.

Это меня удивляет. Но его обида тут же испаряется.

– В любом случае, – продолжает Хайдер, – Верховная командующая Феррарс, должно быть, уже получила много писем от наших общих друзей. Но, судя по всему, ответом на их просьбы о встречах пока служит молчание… Боюсь, им показалось, что о них забыли, когда я сообщил, что мы с Назирой здесь.

– Что? – вырывается у Джульетты, и она смотрит на меня, а потом снова на Хайдера. – Какие общие друзья? Другие Верховные командующие? Я не получала…

– Нет-нет, – заверяет Хайдер, – не командующие, а только мы, дети. Мы надеялись на встречу старых друзей… Давно не собирались всей компанией…

– Всей компанией, – повторяет Джульетта. – И большая у вас компания?

Деланый энтузиазм Хайдера вдруг остывает до ледяного холода. Он смотрит на меня со злостью и замешательством:

– Ты ей что, ничего о нас не рассказывал?

Джульетта смотрит на меня в изумлении. Я чувствую, что в ней просыпается страх. Я не знаю, как убедить ее не волноваться, а Хайдер хватает меня за руку и тащит вперед.

– Ты что творишь? – настойчиво, яростно шипит он. – Отворачиваешься от нас – и ради чего? Ради этого? Ради этой девчонки? Инта куллиш гхаби? Как глупо, как глупо! Обещаю тебе, хабиби, это добром не кончится! – В его глазах читается предостережение.

И тут я все понимаю – Хайдер, нечаянно открывший тайную дверь своего сердца, резко отпускает мою руку, – и ужас холодной змеей заползает мне в живот. Тошнотворное ощущение, смешанное со страхом.

Командующие прислали своих детей на разведку, сочтя, что их время еще не пришло. Пусть отпрыски проникнут на нашу базу и посмотрят, что да как. Их отпрыски должны расположить к себе новую молодую командующую Северной Америки, втереться к ней в доверие – и сообщить родителям максимум информации. Альянсы лидеров не интересуют. Они прикидывают, много ли времени нужно, чтобы нас раздавить.

Я отворачиваюсь – гнев угрожает лишить меня самообладания, но Хайдер снова цепляется за мою руку. Я смотрю на него в упор, и только мое железное намерение остаться в рамках приличий (ради Джульетты) мешает мне сломать ему пальцы. Грубости в отношении Хайдера будет достаточно, чтобы началась новая мировая война. И он это знает.

– Что с тобой? – шипит он мне в ухо. – Я не поверил, когда мне сказали, что ты влюбился в какую-то ненормальную! Я в тебя верил, я тебя защищал! Но это… – он качает головой, – просто противно смотреть! Как же ты переменился!

Пальцы у меня напрягаются, готовые сжаться в кулаки, и я уже собираюсь ответить, когда Джульетта, пристально наблюдавшая за нами, говорит:

– Отпусти его.

Ее ровный голос, в котором слышится еле сдерживаемая ярость, привлекает внимание Хайдера. Он отпускает мою руку и пораженно оборачивается.

– Еще раз до него дотронешься, – тихо продолжает Джульетта, – и я вырву сердце у тебя из груди.

Хайдер удивленно смотрит на нее:

– Что?!

Она шагает вперед. Сейчас Джульетта выглядит устрашающе. В глазах горит огонь, в движениях – смертоносное спокойствие.

– Разорву мышцы, проломлю ребра, – сообщает она, – и вырву сердце.

Брови Хайдера лезут на лоб. Он моргает и, поколебавшись, говорит:

– Я не думал, что вы это можете.

– С тобой, – отрезает Джульетта, – я сделаю это с огромным удовольствием.

Хайдер улыбается. Через секунду он уже хохочет. Впервые со времени своего приезда он смеется искренне – прищур глаз выдает наслаждение.

– Не возражаете, – говорит он Джульетте, – если я одолжу у вас Уорнера на пару минут? Обещаю его не касаться. Мне только нужно с ним договорить.

Джульетта вопросительно смотрит на меня. Я улыбаюсь ей. Мне хочется подхватить ее на руки и унести далеко-далеко, туда, где есть тишина и покой, и раствориться в ней. Меня глубоко тронуло, что девушка, которая так легко краснеет в моих объятиях, готова убить человека, причиняющего мне боль.

– Я скоро, – обещаю я.

Джульетта улыбается в ответ, и ее лицо преображается. Это длится лишь пару мгновений, но иногда время для меня замедляется, и я успеваю схватить все детали и поместить среди моих любимых воспоминаний. Меня вдруг охватывает благодарность за необычный, сверхъестественный дар, которым я наделен, – чувствовать чужие эмоции. Это моя тайна, известная лишь немногим – даже от отца мне удалось это скрыть, равно как и от других командующих с их детьми. Мне нравится, как этот дар меня выделяет, делая непохожим на других. Но больше всего я благодарен за то, что могу понять, насколько глубоко Джульетта любит меня. Я всегда ощущаю полноту чувств в ее словах и взглядах и уверенность, что она станет драться за меня, и это знание до краев наполняет мне сердце, когда мы вдвоем, – настолько, что я едва могу дышать.