Путевой дневник - Альберт Эйнштейн

Но два еврейских предпринимателя провели с нами целый день41. Утром отправились осматривать остров на автомобиле. Морские виды, заливы на подобие фьордов, и горные склоны невероятного многообразия и красоты. По пути мы остановились на ланч в роскошной гостинице42, похоже, американской, где оба наших гида не только оживленно беседовали со мной о стране и науке, но и обнаружили свою большую осведомленность в разного рода изысках. По пути домой видели китайскую рыбацкую деревню, парусные лодки, похороны, судя по всему, очень веселые, и – замученных людей, мужчин и женщин, которые должны тесать камни и таскать их за пять центов в день. Так наказывает китайцев за плодовитость бездушный механизм их экономики. Мне кажется, они, в своей бестолковости, даже этого не замечают, но зрелище печальное. Каким-то чудом они, кажется, провели успешную забастовку о повышении зарплаты с удивительно хорошей организацией не так давно43.

После обеда мы посетили еврейский клуб, который находится в роскошном саду на высоком холме, откуда открывается великолепный вид на город и на гавань44. Там, кажется, только 120 евреев, в большинстве своем арабского происхождения, чья религиозность, похоже, закостенела и стала формальностью куда большей, чем в случае с нашими руссо-европейцами. В клубе с нами общались две женщины, жена одного из наших хозяев и ее сестра. Теперь я убежден, что еврейская раса сохранила свою чистоту за последние 1500 лет, так как евреи на берегах Тигра и Ефрата очень похожи на наших. Чувство общности тоже впечатляет. Засим мы все поехали к вершине горы, у подножия которой находится город (на фуникулере, китайцы отдельно от европейцев). Сверху – великолепный вид на гавань, гористые островки и море. Вид многих островков, которые маячат в воде, напоминает альпийские холмы в море тумана. Вечером был внезапный шторм, который унес мою шляпу, так что я должен был бежать за ней по улице изо всех сил, чтобы догнать.

Этим утром я поехал в китайский квартал на материк вместе с Эльзой. Трудолюбивые, грязные, апатичные люди. Очень шаблонные дома, балконы как ячейки улья, все постройки однотипные и лепятся друг к другу. За гаванью одни только закусочные, перед которыми китайцы, когда едят, сидят не на скамейках, а на корточках, как делают европейцы, когда им надо в лесу присесть по нужде. Все это происходит очень тихо и спокойно. Даже дети вялы и выглядят апатичными. Грустно будет, если эти китайцы вытеснят все остальные расы. Для таких, как мы, даже думать об этом – неописуемая скука. Вчера вечером приходили с визитом три португальца, работают учителями в средней школе и заявляют, что китайцев невозможно научить мыслить логически и что особенно бездарны они в математике. Я заметил, как мало различаются здесь мужчины и женщины; не понимаю, какие такие роковые чары китайских женщин заставляют их мужчин терять голову до того, что они уже не в состоянии противиться могучему блаженству продолжения рода.

В 11 часов утра Kitano Maru тронулся по блестящему зеленому морю меж зеленых горных островов, которые восхитительны по форме и цвету, но гладкие, то есть на них нет деревьев. Вся великолепная флора вокруг нас в Гонконге, по рассказам, посажена англичанами. У них изумительное умение управлять. Охраной общественного порядка занимаются привезенные сюда темнокожие индийцы внушительного размера, китайцы не задействованы никак. Для последних англичане открыли настоящий университет, чтобы привязать к себе крепче тех китайцев, которые добились успеха45. Кто с ними в этом сравнится? Бедные континентальные европейцы, вы не понимаете, как националистическую оппозицию можно лишить жала с помощью толерантности.

11 ноября. Ночью изумительная морская фосфоресценция. Гребни морских волн голубовато светятся везде, куда ни кинь взгляд.

14 ноября. 13 ноября около 10 часов утра приехали в Шанхай.

Путешествуем вверх по реке с плоскими живописными желтовато-зелеными и залитыми светом берегами46. Прощание: с двумя швейцарскими офицерами, один, из Берна, был очень мил и починил мою маленькую трубку, и с шовинистически настроенным, но в остальном добросердечным молодым немецким офицером в отставке. В Шанхае нас приветствовали на корабле: Инагаки с супругой, наши дорогие сопровождающие по маршруту Шанхай – Кобе47 и немецкий консул48 [и] господин и госпожа Пфистер49. Сперва внушительная группа японских и американских журналистов задавали обычные свои вопросы. Затем вместе с четой Инагаки и двумя китайцами (журналист и секретарь Китайской Христианской ассоциации) направились в китайский ресторан50. Во время обеда наблюдали в окно шумные, разноцветные китайские похороны – – на наш вкус – варварское и, кажется, почти комическое зрелище. Еда c чрезвычайными изысками, не кончается. Постоянно тычешь палочками в общие маленькие плошки, огромное их количество расставлено на столе. Внутренности мои отреагировали на все это с большим темпераментом, так что около 5 часов вечера мы как нельзя вовремя оказались в тихой гавани (это надо понимать буквально) дружелюбных супругов Пфистер.

После еды прогулка по китайскому кварталу при великолепной погоде. Улицы совсем сужаются, кишат пешеходами, рикшами, заляпаны грязью всевозможных сортов, в воздухе зловоние, разнообразное до бесконечности. Впечатление страшной борьбы за жизнь, которую ведут слабые, на вид летаргически-вялые, совершенно беспризорные люди. По ту сторону улицы шумные мастерские и магазины, все грохочет, но нигде ни одной драки. Были в театре, на каждом этаже – отдельный актерский спектакль51. Публика всегда отзывчивая, восторженная, самые разные люди с маленькими детьми. Кругом порядочная грязь. И внутри, и снаружи, в любой суматохе у них счастливые лица. Даже те, кто работает как лошадь, как будто никогда не страдают от этого сознательно. Особая нация, похожа на стадо, часто с солидным брюшком, всегда со здоровыми нервами, часто напоминают машину больше, чем человека. Иногда любопытство с усмешкой. С такими, как мы, европейцами – взаимное и комичное глазение друг на друга, Эльза особенно импозантна со своим вызывающим лорнетом.

Затем едем в большой загородный дом четы Пфистер с тихой гаванью, которую я уже хвалил. Уютное чаепитие52. Затем пришла делегация, около восьми представительных евреев с почтенным раввином и очень сложным общением53. Затем вместе с Инагаки поехали по темным переулкам к богатому китайскому художнику на китайский ужин. Дом снаружи темный, с унылой высокой стеной. Внутри празднично освещенные стены, романтичный внутренний дворик с живописным прудом и садом. Стены украшены великолепными китайскими картинами хозяина и целой коллекцией любовно собранных предметов старины. Перед едой – вечеринка для всех собравшихся, включая хозяина, Инагаки, Пфистеров, китайку, говорящую по-немецки, двух знакомых хозяина с хорошенькой, доверчивой дочкой лет десяти, которая так мило читала стихи по-немецки и по-китайски, ректора Шанхайского университета и нескольких тамошних преподавателей54. Бесконечное и необыкновенно изящное увеселение, для европейца немыслимое, простая, невинная забава, с хвалебными речами, переводимыми туда-обратно с помощью Инагаки, одна из них моя55.