Убийство в заброшенном подземелье - Андрей Волковский

Ская. Волшебник вздохнул и рассказал. В конце концов, перестать баловать Ника можно будет и в следующий раз.

– Если злодей был в лазарете, как ты говоришь, то он ведь не может быть в то же время преподавателем Академии Искусств? – уточнил Ник. – Это же больница Школы Волшебства?

– Дело говоришь! – одобрил Скай. – Не то чтобы не может. Никто не мешает волшебнику еще и в искусстве разбираться. И даже его преподавать. Но это надо будет проверить в первую очередь. Вряд ли таких разносторонних талантов здесь много.

Воскресное утро началось с визита посыльного в зеленой ливрее. Поклонившись, он вручил Скаю запечатанный конверт с документом и карандашным портретиком. Еще волшебнику достался небольшой позвякивающий мешочек. С портрета смотрела темноволосая девица с легкомысленными кудряшками, документ же оказался договором. В уныло-канцелярской манере в бумаге значилось, что господин волшебник Скай заключил сей договор с госпожой Илизией из рода Клаудиус и обязуется произвести розыск племянницы госпожи Илизии, Джустины, бесследно пропавшей в апреле позапрошлого года. С одной стороны стояла замысловатая родовая печать, с другой – оставалось место для подписи волшебника. Договор гарантировал волшебнику компенсацию расходов и неплохой гонорар в случае нахождения пропавшей девушки или ее останков в течение месяца от даты подписания договора. Отдельным пунктом значилось вознаграждение за разоблачение преступника, если причиной исчезновения стало преступление. Аванс в договоре тоже был упомянут. Вернуть его полагалось в том случае, если волшебник откажется от работы, так к ней и не приступив. Бумага была настолько строга и официальна, что Скаю по-мальчишески захотелось порвать ее и заниматься делом вообще без всяких бумаг и вознаграждений. Помнится, подписка о неразглашении, которую он давал господину Марку, поступая на службу, была примерно втрое короче.

– Что-то не так? – спросил Пит, глядя, как мрачно волшебник перечитывает договор. – У тебя суп стынет.

Тот зачитал произведение неизвестного крючкотвора вслух.

– Скажи-ка, а призрак ведь не является останками? – уточнил Скай.

– Бренными – нет, а что?

– А здесь не указано, какие должны быть останки, – придрался волшебник. – Уж не решили ли нас надуть с оплатой?

Пит расхохотался. Ник, которому кучер разрешил позавтракать в гостиной вместе со всеми, разделял опасения Ская. Знатным господам вместе с их юристами травник на всякий случай не доверял, хоть и не помнил точно почему.

– Скай, запросто может оказаться, что эта Джустина сбежала с заезжим ловеласом, и ее портрета в галерее нет, – напомнил Пит. – И искать ее в этом случае нам нет никакой надобности. Начальство просто привлекло к делу первого попавшегося родственника, ищущего похожую девицу, чтобы ты мог повсюду совать нос. Мол, есть у тебя основания считать, что дела как-то связаны. Финансировать нас будет наше ведомство.

– Но она может там быть?

Девушка на карандашном рисунке вполне могла быть шатенкой. На первый взгляд Скай не узнал в ней ни одного из призраков, но клясться, что ее нет в галерее, он бы не стал.

– Может. Но для того, чтобы это выяснить, нам придется сравнить портрет с картинами. Не показывать же их несчастным родственникам!

– Значит, поехали?

– Не торопись, – сказал Пит. – Во-первых, мы пока даже не знаем, остались ли полотна в подземелье или подручные Рисса вывезли их. Если даже они еще в подземелье, за ними наверняка следят, и нас могут не пропустить. Беспокоить же Рисса в воскресенье все-таки лучше по действительно не терпящим отлагательства вопросам. Этот, как ни печально, может подождать. Ну а во-вторых, лучше не порти себе остатки настроения. В обед у тебя встреча с леди Кэссией. Постарайся не расстраивать ее мрачной рожей, которую даже объяснить не сможешь. Еще решит, что это ее компания так тебя угнетает.

– Кстати, леди Кэссия звала на обед и прогулку нас обоих, – спохватился Ник.

– Скай передаст ей твои искренние извинения, – развел руками Пит. – Сегодня тебе еще полагается глотать зелье и давить перину.

Травник со смиренным видом цапнул с блюда последний пирог с яйцом и луком. Аппетит к нему вернулся полностью, но здоровым он еще совершенно точно не был. Как Ник ни старался выглядеть бодрым, но силы у него быстро заканчивались даже от простого сидения на диване под разговор. Тогда травник замирал и подолгу смотрел в пространство пустым взглядом. Ская такое его состояние пугало, но волшебник понимал, что здесь остается полагаться лишь на лечебное зелье и целительную силу времени.

К обеду волшебник принарядился и даже привел себя в более-менее веселое настроение. Пит отвез его сперва в кондитерскую неподалеку от ларежского Замка, за коробочкой цумерских сладостей, а потом на Яблоневую улицу, где жила Кэссия.

Никаких яблонь на Яблоневой улице не росло уже лет сто, разве что где-то на задних дворах за надвинувшимися на самый тротуар трехэтажными домами. Раньше улица была частью торгового квартала, и дома прижимистые купцы строили очень близко друг к другу, используя каждый клочок земли. На первых этажах располагались магазины, на вторых жили хозяева, третьи по обыкновению сдавали. Со временем город разросся, выросли и налоги на землю в центре, и многим лавочникам стало выгоднее продать дома здесь и перебраться ближе к окраине. На левом берегу Лаара быстро отстроился новый торговый квартал, а на улочках старого появились новые жители. Теперь магазинов тут было немного, зато открылись цирюльня, контора нотариуса и пара крошечных кофеен. Дома частью обновили, частью перестроили, но новой земле тут взяться было попросту неоткуда. Квартал получился по-своему красивым, но очень тесным. У многих домов вторые этажи выступали вперед и нависали над улицей. Местами балкончики противостоящих домов сходились так близко, что можно было пожать руку соседу через улицу.

На взгляд Ская, эта улочка совершенно не подходила Кэссии. Даже сейчас, в предпраздничном убранстве, увешанные флажками и фонариками дома смотрелись пестро и совершенно безвкусно, а уж в осенние или весенние дни здесь наверняка становилось уныло и сыро. Летом же тут обязательно душновато, и даже многочисленные цветы – а ящики для них и теперь торчали на всех балконах и подоконниках – вряд ли спасают ситуацию. Это место, наверное, подходило для какой-нибудь дородной дамы в кружевах и рюшах, но никак не для утонченной, прямолинейной и умной студентки Академии Искусств. Скаю хотелось спросить, как же Кэссия оказалась здесь, но пока что он не мог придумать, как бы так задать вопрос, чтобы он не показался бестактным.

Дом Кэссии понравился Скаю немного больше. Он был таким же каменным и серым, как и окружающие, только без дурацких цветочных ящиков. В окнах первого этажа бело-синие витражи с абстрактным узором вместо обычных стекол, на втором этаже окна обычные, с голубыми занавесками. На третьем – большущие окна, оранжерея или художественная студия, скорее всего, второе. На темно-синей двери