Суворовец - Андрей Посняков

Да, обычная рыбацкая гавань. Однако… Все же чего-то не хватало! Чего-то такого, что обязательно должно было быть… Вон, у развешенных для просушки сетей… хотя бы какой-нибудь старый разбитый пикап, что ли! «Тарелки» на крышах – где? Мотоциклы, мопеды? Велосипеды даже… Впрочем, видно-то плохо… О, парни! К лодкам идут. Молодежь местная. Тюрбаны, жилетки, треники… А джинсы, шорты где? Странная одежка. Тут что, все под старину канают? Зачем?

Весь день до вечера (да и всю ночь) галера стояла у пирса. Над кормовой и носовой палубами, да и над скамьями гребцов растянули тенты от солнца. Впрочем, жарко все равно было, хоть и в тени. Часть галер-ников расковали и даже отпустили на берег, к большому удивлению Ляшина! Оставшиеся гребцы привычно улеглись спать. Кормили их только днем, правда, пить давали, спасибо и на том.

Алексей не спал, а внимательно присматривался к тому, что происходило вокруг. На берег – такое впечатление – сошли вообще все, кто мог, даже коренастый надсмотрщик Казнак со своими садюгами-помощниками, не говоря уже о всей прочей команде и – как еще с утра заметил Ляшин – значительная часть гребцов. За оставшимися никто не следил.

Пользуясь этим, молодой человек поднялся на ноги и, насколько позволила цепь, подошел к борту, вернее сказать, к ограждению галереи гребцов. Всмотрелся, уже куда более пристально – и ничего нового не заметил. Ни одного автомобиля, ни мотоцикла, ни мотороллера. Даже моторных лодок – и тех не было! Хотя уж, казалось бы – как же без них?

На башнях небольшой крепости, прикрывавшей вход в гавань, хорошо бы разместилась спутниковая тарелка или антенна сотовой связи… однако, увы! Недоуменно покачав головой, Ляшин принялся рассматривать людей – рыбаков в проплывавших мимо лодках, угрюмых парней с копьями и саблями, маячивших у входа на пирс. Что это – конвой? Охрана? Тогда зачем столь архаичный вид? Хотя бы «калашников» для приличия… Нет! Ни автоматов, ни пулеметов – ничего такого молодой человек не приметил. Из оружия – только ножи да сабли, не считая старинных пушек и таких же ружей с кремневыми пистолетами. Полная стилизация под старину? Не просто исламисты, а какие-то особо упертые, напрочь отрицающие все технические достижения современности, весь прогресс? Могли такие быть? Да запросто! Почему бы и нет-то? Особенно в рамках ортодоксального ислама.

Так… Биноклей тоже нет. Зато есть подзорная труба – вон, на корме, у вахтенного. Там же – пара малокалиберных старинных пушек и что-то вроде большого ружья на крутящейся подставке. Ну-у, уж тут могли и пулемет приспособить, чего уж так-то! Ружье! Здоровенное, правда. Этакая неподъемна дура.

– Фальконет, – кто-то произнес рядом, по-русски. – Пушки-то галерные веслами наводятся, а этот, вишь ты, руками. Ловконько, ага.

Пленник быстро обернулся:

– Вы кто?

– Я-то? – через три скамейки от Ляшина, сидел, прислонившись к борту, худой, но жилистый мужичок лет тридцати пяти – сорока, с уже отросшей на голове жесткой щетиной. Обычное славянской лицо, курносое, в меру скуластое, глаза светлые, небольшие, выгоревшие на солнце белесые брови. – Меня-то Никодимом кличут. Никодим Иванов сын, Репников. Деревня наша – Репниково. Графа Мирошнина землица. Слыхал, небось, про графа?

– Не… не слыхал, – озадаченно отозвался Ляшин.

Так вот он и познакомился с Никодимом, Никодимом Иванычем, коему суждено было стать Алексею верным спутником и другом.

Ну, пока что до дружбы было далеко, так сказать – первое знакомство.

– А я – Ляшин, Алексей, – пленник, наконец, улыбнулся. – Можно просто – Леша. Турист. Вот, купались вчера, тут эта чертова галера и…

– А-а-а, – покивал новый знакомец. – Так тебя с берега взяли… Ну, капитан наш, Озер-бей, людокрадством не брезгует. Из купеческих будешь? Иль паломник?

– Говорю же – турист. А вы?

– Мы-то из воинских, – Никодим хмыкнул. – Как забрили рекрутом в Астраханский полк, так до сих пор и там… Был. В полон угодил, и вот тут теперь. На галере.

Репников явно нес какую-то чушь, хоть и не производил впечатления сумасшедшего. Скорее, наоборот – себе на уме хитрован. Может быть, поможет прояснить ситуацию?

– А хозяева-то галеры кто? Террористы?

– Хозяева-то? Да нешто не видишь – турки!

– Что турки – вижу. Просто хотелось бы уточнить…

– Ахмет, капитан – из воинских, султану Абдул-Хамиду служит, не сам по себе. Звание его – бей. Это по-нашему капитан или майор будет. А то и полковник. Все остальные – его люди. Вся команда, еще и пушкари, и солдаты. Пушкари у Ахмета хороши, не чета прочим. Австрияки, из цесарских немцев. В магометанскую веру перешли, деньгами прельстившись. Ну, не прогадали, чего уж. Капитан Ахмет – человек не скупой.

– Хм… надо же – не скупой! – отвернувшись, Ляшин попытался осмыслить услышанное. Невдалеке от причала, на песчаный пляжик, вдруг высыпала стайка подростков. Опять же – ни джинсов, ни шорт, ни смартфонов! И – одни мальчишки, девчонок не было ни одной. Почему?

Смеясь, парни скинули куцую одежонку и голышом бросились в море.

– Слышь, Никодим… А что, гребцы тут все – пленные?

– Да почти, – Репников потянулся и смачно зевнул, перекрестился. – Есть и наемные – те за деньгу робят. Сказал же, капитан Ахмет-бей не из скупых. Наемников на берег отпускают, пленных – нет. А кормежка одинакова! Правда, у наемников деньжата водятся – могут и кое-что из офицерской кухни купить. Не голодают. А вот мы – всяко.

– А вообще, что теперь с нами будет? Куда-нибудь высадят? Выкуп потребуют?

– Выкуп? – собеседник с любопытством глянул на Алексея. – Ну, коль ты богат, так, пожалуй, скажи. Может, и сговоришься.

– Хм… богат… – Ляшин негромко засмеялся. – Был бы богатым, так горящих путевок не брал бы!

– Тогда лучше молчи, – посоветовал Никодим Иваныч. Поскреб подбородок, оглянулся по сторонам и, вдруг подавшись вперед, понизил голос:

– Ты это… лучше с нами… в побег!

– В побег?

– А что? Парень ты не из слабых и вроде не трус – пригодишься… А вздумаешь ежели донести… – Репников недобро прищурился. – Наших здесь много. Шкворень заточенный завсегда найдется.

Алексей на такие слова обиделся:

– Ну ты нашел доносчика! А в побег – да, я согласен. Никакого другого выхода не вижу. Правда, нас же могут освободить! Военные!

– Могут, – согласился Никодим. – Вот я о том и говорю. Наши-то корабли все – в Черном море. Здесь – нет. Одначе Ахмет-бей вскорости в Черное море собрался, Караденгиз – по-турецки. Всем им – султанский приказ. Война-то – там! Не сегодня-завтра уйдем, а там… – неожиданно подмигнув, Репников расхохотался. – А там, брате, уже можно и рвануть! Это здесь одни магометане кругом, а там… Там – наши!

– В Черное море? – Ляшин обрадованно потер руки и тоже подмигнул. – Так там наши корабли, да! Однако Ахмет этот, что же – самоубийца?