Правда об Ираке, или Битва в Месопотамии - Анатолий Уткин

Речь была понята не сразу. Но постепенно всякий, кто следил, увидел разительную перемену в курсе Вашингтона. Газета «Нью-Йорк-Таймс» назвала доктрину «предваряющего удара» – политическим изменением текущей политики огромных пропорций. Отныне США перестают беспокоиться о том, что они дают дурной пример «односторонними действиями вторжения в другие страны и низвержения их правительств»[95].

В своей речи в Вест-Пойнте в июне 2002 г. президент Буш поднял идею «предвосхищаюшего» удара. (Она была выдвинута четырьмя месяцами ранее Белым домом на 33 страницах в виде «Национальной стратегии безопасности Соединенных Штатов». В ней вице-президент Ричард Чейни писал: «Ввиду того, что оружие массового поражения в руках террористических организаций или кровожадного диктатора представляет собой огромную, трудновообразимую угрозу, президент имеет право как главнокомандующий предотвратить смертельную угрозу безопасности Америки. Действуя с точки зрения здравого смысла и в целях самообороны, Америка будет действовать против возникающей угрозы»[96].)

Следующим этапом подготовки к «силовой внешней политике» было выступление президента Буша-мл. в Организации Объединенных Наций.

Спичрайтер Майкл Герсон провел с президентом немало времени, выясняя, какие идеи тот хотел бы осветить перед Организацией Объединенных Наций. Буш сказал, что его интересуют два пункта: изгнать из Багдада Саддама, а оружие массового уничтожения поставить под американский контроль. Райс вспоминает обсуждение такого предложения: Саддам уходит, или через 30 дней США объявляют ему войну. Государственный секретарь Пауэлл, к этому времени практически деморализованный, только кивал головой. Вариант сменял вариант. 10 сентября за два дня до произнесения речи вариант № 21 попал на стол Пауэллу, который осмелился сделать лишь малые поправки. Вечером накануне речи президент Буш сказал Пауэллу и Райс, что намерен требовать от СБ ООН новых резолюций по Ираку с угрозой силового вмешательства.

Озвученная в сентябре 2002 г. в своем самом полном виде на высшем возможном форуме – в Организации Объединенных Наций (и получившая дополнительную аргументацию в ряде последующих установочных текстов), «доктрина Буша» стала для обретших высшую власть в стране неоконсерваторов a la Рамсфелд подлинным кредо Америки на этапе ее единосверхдержавности в двадцать первом веке.

На подиуме президента Буша лежал вариант № 24. Было 12 сентября 2002 г. Уязвленный Пауэлл чувствовал, как у него останавливается сердце. Строчки, требующей резолюции ООН, уже не было – ее вычеркнул президентский карандаш. Америка не нуждается в ооновских войсках. Буш всегда гордился этой речью. «В зале было смертельно тихо. Но чем торжественнее зал смотрел на меня, тем более эмоциональным становился я. Я произнес эту речь с удовольствием»[97].

Примечательно, что создатели «доктрины Буша» – сам президент, советник президента по национальной безопасности Кондолиза Райс, глава отдела планирования государственного департамента Ричард Хаас и другие настаивали и настаивают на исключительной серьезности и важности этого документа. Ричард Хаас: «Важность этого документа в том, что он отражает базовые положения нашей политики». Так было не всегда, и мы знаем, как советники президентов удалялись в солярий или розарий, чтобы породить базовые документы самостоятельно, без присутствия президента. Такие документы, как СНВ-68, представляющие собой главные, доктринальные повороты американской внешней политики за последние шестьдесят лет, создавались помощниками.

Не так было в этот раз. Один из творцов этого документа – Филип Желиков, историк из Вирджинского университета – настаивает на том, что «президент внимательно прочел каждую строку этого документа. Он лично отвечает за каждое его положение».

Чтобы сконцентрировать умы членов группы, заседавшей вместе с президентом, советник президента по внешней политике Кондолиза Райс постаралась создать экстренную обстановку. Она указывала на «настоятельную потребность Соединенных Штатов в создании всеобъемлющей стратегии, которая окончательно – или, по крайней мере, на долгое время определит вызовы эры, начавшейся после окончания «холодной войны»». (В этом смысле Джошуа Муравчик из Американского института предпринимательства указал на сходство этой последней «великой стратегии Соединенных Штатов» с ее великим предшественником – доктриной «сдерживания».) (Повторим еще раз, что более пространно «доктрина Буша» сформулирована в опубликованном администрацией президента Буша обобщающей «Стратегии национальной безопасности Соединенных Штатов»[98].)

В предисловии к документу, определяющему стратегические цели Америки, президент Дж. Буш-мл. указал, что «Соединенные Штаты обрели чрезвычайно благоприятное положение страны несравненной военной мощи, которая создает момент возможности распространения благ свободы по всему миру»[99]. Главный тезис доктрины покоится на том основании, что «нам угрожают не флоты и армии, а генерирующие катастрофы технологии, попадающие в руки озлобленного меньшинства... Стратегическое соперничество ушло в прошлое. Сегодня величайшие державы мира находятся по одну сторону противостояния – объединенные общими угрозами со стороны порождаемого террористами насилия и хаоса... Даже такие слабые государства, как Афганистан, могут представлять собой большую опасность нашей безопасности точно так же, как и мощные державы». Разъясняющая «Стратегия национальной безопасности» ставит все точки над i: «Учитывая цели государств-изгоев и невозможность сдерживать традиционными методами потенциального агрессора, мы не можем позволить нашим противникам нанести удар первыми»[100]. Эта речь обладала ударными свойствами. «Соединенные Штаты будут действовать даже в том случае, если Совет Безопасности ООН действовать не будет. Я (размышлял президент. – А. У.) сидел и думал: знаете ли вы, что мы готовы к удару?» Доктрина требует в первую очередь «адаптации к концепции немедленной угрозы» в условиях технических обстоятельств сегодняшнего дня, возможностей потенциальных террористов. Главный элемент доктрины немедленно попал в фокус внимания: американское руководство декларировало свое право на предвосхищающий удар. Такой удар обеспечит безопасность Соединенных Штатов, сделает противников друзьями, позволит цивилизовать еще незнакомые с демократией народы. В доктрине говорится, что Соединенные Штаты постараются улучшить работу своей разведки. А в целом: «Причины наших действий ясны, силы скоррелированы, дело наше справедливо».