Начало звёздного пути - Александр Санфиров

– Ты что говоришь? – шепотом спросил Николка, начиная понимать сейчас странности поведения слуг и Ильи Игнатьевича. – С ума сошла?

Он сидел и слушал монотонный голос Глафиры, которая практически повторяла то, что рассказала Вершинину. Когда она закончила, он сидел какое-то время, обдумывая все, что узнал, а потом обнял старуху и сказал:

– Бабушка, ну так что же, что я не родной тебе, ты же меня вынянчила, вырастила. Разве я могу такое забыть, так что считай, как и прежде, что внук я твой.

Бабка, задумчиво глядя на него, сказала:

– Так-то оно так, но ждет тебя дорога дальняя. Сердце мое вещун, всегда мне правду говорит. Придется нам расстаться вскоре.

Они еще долго беседовали, пока Николку не сморил сон. А бабка все сидела около него, шептала молитвы и тяжело вздыхала.

В этот вечер Катеньку мадам Боже не пустила никуда.

Когда прибыли охотники, она встала в дверях и сказала:

– Кати, я все понимаю, ты увлеклась этим молодым человеком. Он действительно красив и умен. Оказывается, ты первая догадалась, что в нем течет благородная кровь. Я теперь уже не так удивлена, что он выказал такие успехи в учебе.

Но подумай сама. Раньше твою возню, иначе это не назвать, с бывшим деревенским дурачком можно было списать на обычное любопытство, то сейчас ситуация совсем другая. Как я понимаю, Илья Игнатьевич собирается представить Николку его отцу, князю Андрею. Если тот признает его своим наследником, это хорошо, и тогда ты вполне сможешь с ним встречаться, точно так же, как и с другими молодыми людьми твоего круга. Но если князь откажется это сделать, то он останется крепостным твоего отца, что ставит между вами абсолютно глухую стену навсегда. Так что я сегодня тебя никуда не отпущу, чтобы ты своим поведением не скомпрометировала себя перед обществом. Сегодня ты ужинаешь здесь и не спускаешься к гостям, а завтра, когда все разъедутся, можешь вести свой обычный образ жизни. Но я буду внимательно следить за твоим поведением и беседами с этим бастардом, ради твоего же блага.

Но Катенька даже не особенно расстроилась из-за слов гувернантки. В ее сумбурных мыслях князь Андрей давно признал Николку своим сыном, и они уже стояли с ним чуть ли не под венцом.

И сегодня она засыпала с чувством, что завтрашний день подарит ей что-то очень хорошее.

Следующим днем, когда разъехались последние гости, Илья Игнатьевич вызвал Николку к себе.

Когда тот зашел в бильярдную, куда его позвали, Вершинин сосредоточенно пытался положить шар в лузу, выложив на бильярде довольно сложный карамболь. Но у него после вчерашних бурных возлияний слегка тряслись руки и ничего не получалось.

Он выругался и повернулся к скромно стоявшему у дверей Николке.

– Ну что встал, давай проходи сюда, спаситель, – последнее слово он проговорил с иронией, было видно, что у него хорошее настроение. – Вот видишь, – пожаловался он, – никак не могу ударить, как надо, я этот карамболь уже два дня разбираю, но никак не могу справиться. Хм, а может, у тебя получится, – внезапно оживился он, – за неделю прилично выучил французский язык, может, и в бильярд научишься играть за вечер? Ну-ка бери кий в руки.

Николка взял кий и вопросительно посмотрел на хозяина, тот понял этот взгляд и сказал:

– Вот смотри, видишь, ты должен кием ударить по этому шару, он должен удариться по этому и отправить его вот в эту дырку, лузой она называется. А первый шар должен изменить направление, покатиться, удариться о борт и стукнуть по этому шару, а потом еще по одному, и закатиться вот в эту лузу. Понял?

– Вроде понял, ваша милость, – пробормотал парень, – сейчас попробую.

Он наклонился над зеленым сукном, в колеблющемся свете свечной люстры видно было плоховато, всмотрелся, и вдруг как будто что-то произошло, свет стал ярче, а сам шар выглядел необыкновенно четко. И он сейчас понял, в какое место на шаре надо ударить и с какой силой, чтобы слегка подкрученный шар, ударившись об нужный ему, отправил тот в лузу, а сам продолжил свой путь в верном направлении, и он знал, что его руки смогут это сделать. Нужная точка на шаре сверкала яркой звездочкой в его воображении.

Вершинин с усмешкой смотрел на то, как неуклюже Николка держит кий.

«Похоже, ничего у него не получится, это не в карты играть, здесь годами нужно заниматься, чтобы хоть что-то изобразить», – подумал он. Неожиданно парень преобразился, он напрягся, его тело подобралось, как будто он был хищником, готовым к прыжку за жертвой. Удивленному помещику показалось даже, что даже его глаза засветились синим огнем. Николка наклонился еще ниже, подвел кончик кия к шару, потом отвел его назад, а затем резко ударил. Вершинин грязно выругался, глядя, как два шара мягко упали в лузы, а еще два встали так, что загнать их сейчас туда же не представляло никакого труда.

– Это просто невероятно! – воскликнул он. – Этого быть не может. Я тридцать пять лет играю, а тут раз и готово. Ну, Андрей, ты мне за такого наследника по гроб жизни будешь обязан!

Он уселся на диван и, вальяжно развалившись, сказал, обращаясь к Николке, который по-прежнему стоял у бильярда с кием в руках:

– Думаю, что тебе уже все известно, поэтому повторяться не буду, завтра едем в город, к его светлости князю Андрею Шеховскому, знаю в точности, что ты его внебрачный сын, и имею к тому серьезные доказательства. Но бывает всякое в жизни, может, Шеховской и видеть тебя не захочет. Тогда все останется, как есть, ты будешь работать вместе с Карлом Францевичем, помогать ему в управлении хозяйством. А что там дальше будет, пока ни я, ни ты не знаем, и гадать ни к чему.

После визита княгини Дубинской Андрей Григорьевич не находил себе места. Когда та наконец ушла, он не спал почти всю ночь, беспокойно крутился в постели. И все никак не мог решить, как следует ему поступить. С одной стороны, ему хотелось кинуть все, усесться в сани и срочно ехать к Вершинину. Тем более что до Покровского было всего двадцать верст. Но с другой стороны, благоразумие, которым он отличался, говорило: «Погоди, не суетись. Не зря ведь Вершинин спровоцировал Дубинскую на эту поездку, наверняка хотел, чтобы я все обдумал и пришел к определенному решению».

Так, собственно, ничего не решив, он все-таки заснул уже ближе к утру.

Утром, когда Степан, неслышно ступающий своими чунями, принес ему чашку с дымящимся кофеем, то был удивлен неожиданным событием: его хозяин в халате и ночном колпаке сидел и рылся среди кучи книг. На столе лежал девятый том свода законов Российской империи о сословиях, только что вышедший из печати и недавно купленный князем. На книге лежал деревянный ножик, которым князь разрезал страницы.

– Ваша светлость, что же вы так легко одеты и на полу холодном лазаете. Кликнули бы меня, я бы всё сделал, – с назидательным видом произнес камердинер.

– Пшел вон, – кратко ответствовал князь, – кофий только поставь на стол и уйди, пока я не разозлился.

Враз присмиревший Степан пожал плечами, поставил кофе и молча удалился.