Человек без страха - Джон Диксон Карр

Я подошел к камину. Стояла мертвая тишина, ее нарушал лишь монотонный шум дождя. Вначале я ничего не заметил. Дождь все шумел… Потом какие-то обрывки картинок всплыли в памяти, принимая определенные очертания…

– Да, будь я проклят, есть отличие!

– Правда? И какое?

– Кто-то трогал большую часть пистолетов и поменял их местами.

– Да? И каким же образом?

В памяти моей вся картина стала плоской и четкой, как почтовая открытка.

– Кто-то снял со стены три или четыре пистолета, а потом в спешке повесил их обратно.

Инспектор Граймз присвистнул. Взгляд Эллиота не дрогнул, и он продолжал гнуть свое:

– Ты уверен?

– Абсолютно. Убийца пытался найти нужную высоту для своей ловушки, поэтому вначале подвешивал револьвер 45-го калибра в разные места, но делал это неуклюже. Вчера вечером дула этих пистолетов располагались практически по прямой линии, теперь же кто-то нарушил этот порядок, и они висят неровно.

– Следует заметить, – сказал Эллиот, – на это обратили внимание миссис Уинч и служанка Соня. Соня клянется, что два пистолета висят на другом месте: полицейский пистолет висит там, где всегда находился дуэльный…

– И она совершенно права!

– Правда? – спросил Эллиот. – Все они покрыты блестящей пленкой лака, – добавил он. – Хочешь знать, что ни на одном из них нет ни отпечатков пальцев, ни даже пятен в тех местах, где они могли быть, если их брали в перчатках? Никто не дотрагивался до этих пистолетов.

– Но, черт возьми, это не правда! Спроси любого: они все висят не на своих местах!

– Никто, – монотонным голосом повторил Эллиот, – не трогал ни один из этих пистолетов.

– Но если есть потайной ход…

Внезапно тон Эллиота стал очень любезным. Он закрыл блокнот и шлепнул им по столу.

– Ради бога, прекрати болтать о потайном ходе. Когда ты, наконец, угомонишься и навсегда выкинешь из головы навязчивую идею! Каминная доска есть именно то, чем она является: прочной кирпичной каминной доской. В этой комнате нет никакого потайного хода, никакой ложной двери и еще чего-нибудь подобного. – Он повернулся к доктору Феллу: – Итак, сэр, какие у вас мысли на этот счет? Что скажете?

Доктор Фелл пошевелился. Сердито взглянув на тлеющий конец сигары и глубоко вздохнув, отчего пришли в движение все его подбородки, он ответил. Его мощный голос, казалось, шел из самых глубин земли, как первые предвестники землетрясения:

– Не стану отрицать – у меня есть идея, точнее, пока довольно смутное представление об идее, которое, – тут он, роняя пепел с сигары, сделал неопределенный жест рукой, – промелькнет – и исчезает прочь! Существует одно очень серьезное препятствие. Прежде чем рассказать о нем, я хотел бы услышать, что может сообщить нам мистер Эндерби.

Эллиот встал, подошел к двери и обратился к констеблю в гостиной:

– Спросите мистера Эндерби, не мог бы он сейчас прийти сюда.

Что общего могло быть между Джулианом и этим делом – оставалось для меня загадкой, но Эллиот не давал никаких объяснений. Однако, только я собрался уходить, он велел мне оставаться на месте.

Подойдя к столу с пишущей машинкой, он взял шесть открытых конвертов – вероятно, от писем, полученных Логаном этим утром, ответить на которые тот не смог – его убили. Эллиот аккуратно сложил их в стопку в центре стола. Рядом с ними он разложил целый набор предметов – видимо, содержимое карманов убитого. Ничего существенного: бумажник, кольцо для ключей, авторучка, два карандаша, записная книжка с адресами, немного мелочи, погнутая сигара в помятом целлофановом чехле.

Когда Джулиан входил в кабинет, Эллиот раскладывал эти предметы в ряд. В тусклом свете и в шуме непрекращающегося дождя, стекающего по стеклам окон, пухлая коротконогая фигура Джулиана напоминала кого-то еще, но, только он открыл рот, стало ясно, что это не кто иной, как Джулиан Эндерби. Эллиот жестом пригласил его присесть, и он сел по стойке «смирно».

– Итак, сэр, вначале некоторые формальности…

– Не могу представить, инспектор, – прервал его Джулиан, – что моей персоне может быть уделено какое-то внимание, тем более что я уже раз десять просил позволения уехать отсюда. Господи, я совершенно ничего не знаю об этом деле! Ничего! Если бы хоть что-то знал, я был бы только рад помочь!

У Эллиота была замечательная способность общаться со свидетелями: очень живая, энергичная и в то же время почтительная. При этом он четко давал понять, что бессмыслица в словах отвечавшего была именно бессмыслицей – и ничем другим.

– В таком случае, сэр, чем быстрее мы проведем рутинный опрос, тем быстрее вы сможете уехать. Не могли бы вы назвать свое полное имя, род занятий и домашний адрес?

Джулиан достал супераккуратный футляр для визитных карточек, вытащил из него одну, осторожно освободил ее от оболочки из папиросной бумаги и положил на стол.

– Так, хорошо, сэр. А домашний адрес?

– Северо-Запад, 6, Финчли-роуд, Мэлплакет-Чамберс, 24.

Эллиот записал.

– Как давно вы знаете мистера Логана, сэр?

Тень раздражения пробежала по лицу Джулиана.

– В том-то и дело! Я его вообще не знаю! Я никогда не видел этого человека до того, как он умер. Следовательно…

– Вы когда-нибудь встречались с миссис Логан?

Джулиан размышлял.

– Вот что я вам скажу, инспектор, – доверительно проговорил он. – Именно это я пытаюсь вспомнить с того самого момента, как увидел ее. Мне кажется, я где-то встречался или видел ее, но, клянусь, не могу вспомнить. В любом случае из практических соображений лучше сказать, что я ее не знал.

– Так, понятно. Скажите, в какое время вы приехали в этот дом сегодня утром?

– Около десяти часов. Боюсь, не смогу сказать с точностью до минуты.

– Вы сразу же прошли в дом?

– Конечно. Я хотел выразить свое почтение хозяину. Я… э-э-э… даже не был с ним знаком.

– Но вы не нашли мистера Кларка?

– Нет. – Джулиан поправил и без того прекрасно сидящий галстук и принялся отряхивать лацканы пиджака. – Домоправительница – я полагаю, это была именно она – сказала, что он «обратно ушел», и я отправился в сад – я уже говорил об этом Бобу Моррисону. – Джулиан искоса взглянул на меня. – Я находился в саду, когда услышал выстрел.

– Вы слышали выстрел?

– Конечно.

– Где именно в саду вы находились в это время, сэр?

Все это звучало как обычный опрос, но я, хорошо зная Эллиота, услышал еще не очень отчетливые полутона и все более усиливающуюся вкрадчивость, означавшую какую-то ловушку, таившуюся среди вежливых слов.

Джулиан обдумывал вопрос. Голос его звучал убедительно: