Кольцо с тремя амурами - Анна Князева

– Это не соблазнение. Это уже изнасилование.

Народные дружинники замерли в дверях и только вытягивали шеи, чтобы лучше все рассмотреть.

– Вы думаете, он всегда был таким – худым, крашеным, жалким?.. – спросила Ираида Ефимовна и вытерла слезы. – В сорок лет он был похож на Бельмондо.

– Бель… кто? – переспросила Дайнека.

– Жан-Поль Бельмондо – французский артист.

– Вы любили его?

– Мне было семнадцать.

– Ну и что?

– Это сейчас «ну и что». В то время все было иначе.

– Чем закончилась ваша история?

– Нам дали одеться и повели в опорный пункт. Хорошо помню, я ловила на себе взгляды дружинников, и они смотрели на меня словно на мясо. Допрашивали нас с Геннадием Петровичем в разных комнатах. Я умоляла не сообщать в школу, а им требовались подробности. Когда мы вышли из опорного пункта, Гена сказал: «Теперь меня точно посадят». А я ему свое: «Меня убьет мать». – Ираида Ефимовна тяжко вздохнула. – Не убила.

– Но ведь и Сопелкина не посадили в тюрьму?

– Нет.

– Хочу спросить про мужчину в окне гостиницы. Кто он?

– Не знаю. – Гурина пожала плечами. – Когда шли репетиции, он всегда смотрел в наше окно.

– Может быть, его знала Свиридова?

– Она никогда не говорила об этом.

Дайнека активизировалась, эта тема интересовала ее больше всего.

– Вы были подругами?

– Тогда мне казалось, что да.

– А теперь?

– Алена была скрытной, особенно в последнее время.

– Вы говорили, что она рисовала мужской профиль и букву «О».

– Было такое. – Ираида Ефимовна улыбнулась, но тут же спросила: – Откуда вы знаете?

– Следователь сказал.

– Тот, что вел дело? – Она кивнула. – Помню его. Старательный.

– Старательный? К чему это вы?

– Мне казалось, он очень хотел найти Алену. Жаль, что не вышло.

– А с вами что было дальше?

– Ничего.

– Все успокоилось?

– Геннадию Петровичу пришлось заплатить высокую цену.

Дайнека задумалась, потом быстро спросила:

– Во сколько вас повели к участковому?

– В начале двенадцатого.

– Значит, в одиннадцать Сопелкин был у себя в кабинете…

– Со мной, – дополнила Гурина.

– … и он не мог видеть, как уезжала Свиридова.

– Не мог. – Ираида Ефимовна быстро перекрестилась. – Прости меня, Гена.

– Кто заставил его соврать? – спросила Дайнека.

Гурина грустно склонила голову.

– Он никогда не говорил мне об этом. Просто велел держать язык за зубами.

Дайнека вышла из дома Гуриной и села в машину. Вячеслав осторожно спросил:

– Ничего не случилось?

– Все очень хорошо, – ответила Дайнека.

В понедельник утром в фойе Дома культуры уже висел портрет завхоза Сопелкина. У портрета стояла ваза с цветами – кто-то из гардеробщиц принес сирень из своего сада.

Дайнека задержалась возле портрета, на котором Геннадию Петровичу было не более сорока. Когда-то он действительно был очень хорош собой.

Мария Егоровна тоже подошла и сердобольно заохала. Потом они вместе проследовали в костюмерную. Дайнека забрала свою сумку, которую оставила там в ночь убийства, а Мария Егоровна приступила к работе.

– Надолго тебе запомнится отчетный концерт, – заметила Валентина Михайловна. – Спасибо, что помогла. Без тебя я бы не справилась. Что теперь? Уезжаешь?

– Нет, что вы, – сказала Дайнека. – Еще побуду, еще отдохну.

– Ну, побудь, ну, отдохни… – закивала начальница.

Из костюмерной Дайнека пошла к выходу и, оказавшись за сценой возле запасника, поняла, что надо было выбрать другую дорогу. Покосившись на Аполлона, который все так же стоял у золоченого кресла, подумала, что он уже сыграл главную роль в трагедии, которая не снилась железноборским подмосткам.

Собираясь уйти, она вдруг почувствовала, что за ее спиной кто-то стоит, и даже услышала дыхание этого человека. Дайнеку крепко схватили за плечи. Открыв рот, она не смогла даже пискнуть. В ногах возникла странная слабина, и они подкосились.

Те же руки, что держали за плечи, подхватили ее, развернули, и она увидела испуганное лицо Вячеслава.

– Ты что, в самом деле? Я хотел пошутить!

– И у тебя это хорошо получилось, – пролепетала Дайнека.

Когда через несколько минут они вышли на свет в кулуар, Вячеслав усадил ее в кресло и, склонившись, озабоченно заглянул в лицо.

– Может, воды принести?

– Нет, не надо. Ты схватил меня там, где лежал мертвый Сопелкин. – Она попыталась растянуть губы в улыбке. – Я так испугалась, чуть Богу душу не отдала…

– Прости меня, пожалуйста! – горячо заговорил Вячеслав. – Я – полный дурак!

– Ничего. Теперь все в порядке. – Она поднялась с кресла и огляделась. – Мебель не унесли, как же вы будете делать ремонт?

– Сами вынесем. В других кулуарах уже пусто. – Он улыбнулся. – Если хочешь, пройдемся по Дому культуры. Я покажу тебе такие места, которых ты больше никогда не увидишь.

Дайнека подняла на Вячеслава глаза, в которых светилось детское любопытство.

– Сейчас?

– Когда же еще? – Он взял ее за руку. – Идем!

Они поднялись по лестнице на четвертый этаж. Эта лестница была значительно уже других.

– Почему? – спросила Дайнека.

– Потому что здесь ходит очень мало людей, – он толкнул рукой дверь, и они попали в огромное помещение с тремя высокими арочными дверьми, ведущими на балкон.

– Что это? – распахнув руки, она выбежала в центр зала и закружилась.

– А здесь еще и балкон! – Вячеслав открыл балконную дверь. В залитый солнечным светом зал ворвался городской шум и запахи летнего дня.

Они вышли на длинный балкон, и Дайнека увидела над крышами домов вершины лесистых сопок.

– Это тайга? – Она показала рукой в сторону сопок.

– Тайга, – кивнул Вячеслав. – Она здесь повсюду.

– Для чего это помещение? – Дайнека вернулась в зал и снова стала кружиться. – Здесь танцуют?

– Здесь рисуют декорации, – Вячеслав прикрыл балконную дверь и обернулся. – Раскладывают на полу большие полотна и расписывают их красками. А потом художник залезает во-о-о-он туда. – Он показал на маленький выступ под потолком. – И смотрит, все ли в порядке.