Тайные сомнения - Карен Робардс

– Я узнал, что несколько ваших гостей собираются сегодня устроить скачки. Они хотят пустить Макса под седлом с одним болваном-наездником против такого же, но на новой лошади. Говорят, что этот скакун самый быстрый в округе. Я не хочу давать им Макса, но у меня нет никаких прав. Необходимо, чтобы вы распорядились.

Галагер твердо смотрел ей в глаза. Сара взяла себя в руки и не отвела взгляд. Она не должна показывать, что слишком нервничает во время разговора с ним.

– А почему мое? – удивилась она. – Почему не мистера Маркхэма или мистера Персиваля?

– Мистер Персиваль сопровождает группу мужчин на охоту, а ваш отец отправился еще куда-то с другими гостями. Наверное, решил похвалиться своими любимыми овцами.

– О, – Сара попыталась отвести глаза в сторону. Смешно и странно, однако она не смогла этого сделать. Внезапно вспомнилось, что это сильное крепкое тело прижималось к ней…

– Конечно, вы правы, я согласна с вами. Сегодня для скачек слишком жарко.

– Спасибо, – он наклонил голову и повернулся, чтобы уйти. Девушка удивилась, обнаружив, что не хочет этого. Неожиданно он оглянулся через плечо и нагло ухмыльнулся.

– У вас нос в муке, мисс Сара.

Девушка открыла рот от изумления и ладонью провела по носу. Он мгновенно переключился, отрешившись от заботы о лошадях, снова принялся издеваться над Сарой. Еще раз насмешливо оглядев девушку, он отвернулся и зашагал по кухне, ботинки прогромыхали по каменному полу кухни к входной двери.

День накануне бала задался таким же жарким и сухим, как предыдущие шесть недель. Сара спала с открытым окном, потому что на чердаке было гораздо жарче, чем в доме. В своих временных апартаментах она отодвинула сетку, защищающую от насекомых. На чердаке было очень душно и, Сара выбралась на подоконник, надеясь на глоток свежего воздуха. Надежда оказалась тщетной. Снаружи было так же душно.

Издалека доносился натужный стон мельницы, протестующей против непосильной работы. Горячие порывы северного ветра лениво вращали крылья. Персиваль придумал какое-то хитроумное приспособление, и, как только стихал ветер, колесо мельницы начинали крутить мулы. Если бы не мельница, то и дом, и сад давно бы остались без воды. Возможно, ее не хватило бы даже животным и людям. Эдвард Маркхэм был способен отказать в глотке воды любому, кроме любимых овец.

Стояло раннее утро. Гости еще спали, мужчин можно было понять, ведь многие из них практически не высыпаются дома. Но в саду уже работали аборигены. Они потихоньку напевали свои песни и собирали с листьев и ветвей гусениц. Им приходилось вставать очень рано, чтобы успеть закончить работу до наступления жары. На огороде возилась миссис Эботт, собирая овощи. Необходимо было целый день кормить толпу народа. Вместе с экономкой работала Тесс. Девушка накопала целый ворох картошки. Сара хотела было окликнуть женщин, но внезапно заметила, как от ворот конюшни в сторону огорода направился мужчина. Это был Доминик Галагер. Сара словно завороженная наблюдала, как длинные ноги вышагивают по двору, укорачивая разделяющее их расстояние. Утреннее солнце освещало черные блестящие волосы, у Галагера были крепкие широкие плечи и узкие бедра. Вот он поздоровался с миссис Эботт и Тесс, миссис Эботт заговорила с ним о чем-то взволнованно. Может быть, экономка собиралась зайти на кухню и приглашала молодого человека позавтракать, пока не проснулись гости и хозяева. Миссис Эботт хорошо знала, что каторжников не принято кормить в доме, ее приглашение являлось вопиющим нарушением одного из неписаных законов Эдварда Маркхэма. Все знали о запрете. Но вместе с тем миссис Эботт отлично знала, что Сара не станет выговаривать ей за такую вольность по отношению к Доминику Галагеру. Несмотря на то, что Галагер заметно поправился, плечи у него округлились, а мышцы заметно окрепли, однако он все еще выглядел довольно худым. Его нужно подкармливать.

Миссис Эботт тем временем вошла в кухню, Галагер направился за ней следом, Сара заторопилась, чтобы спрятаться. Она собиралась сразу же одеться и спуститься вниз, но теперь ей придется дать время, чтобы экономка успела накормить каторжника и выпроводить его из дома. В ином случае ей придется, приличия ради, отчитать женщину. Но, не рассчитав движения, Сара больно ударилась головой об оконную раму и непроизвольно вскрикнула, схватившись за ушибленное место и судорожно потирая его.

Галагер поднял голову и взглянул наверх. Он пристально смотрел на девушку какое-то время, конечно же, разобравшись, в каком виде она выглядывает из окна. Волосы Сары были заплетены в две детские косы, чтобы не путались во время сна, обнаженные плечи выглядывали из-под тонкой хлопчатобумажной сорочки с узкими бретелями. Сара укладывалась спать в сорочке, а не в ночной рубашке, потому что было очень жарко. Девушка сильно покраснела, мгновенно скрылась, отпрянув от окна. Но все-таки успела заметить его отвратительную издевательскую улыбку.

Вспоминая об этом случае, Сара весь день сгорала от стыда. Занимаясь бесконечными срочными делами, без которых успех бала был бы не полным, она вспомнила ухмылку молодого человека и все больше раздражалась. Она помнила о своем позоре тогда, когда отдавала распоряжения служанкам и проверяла, хорошо ли они подмели комнату для танцев. А когда помогала миссис Эботт чистить огромное количество картошки, из которой на ужин надо было приготовить лепешки, то неприятные воспоминания мешали ей вести пустопорожнюю беседу с экономкой. Весь ужас заключался в том, что Галагер увидел ее полураздетой. Во всяком случае, ее не очень заботило соблюдение приличий. Ее беспокоило другое – она имела, вероятно, слишком отталкивающий внешний вид. Безнадежно прямые волосы, заплетенные в дурацкие косы, свешивались с подоконника. Тонкая сорочка не скрывала худобу и отсутствие женской полноты. Непривлекательные формы, худоба! Если он и раньше считал ее заурядной, что же думает теперь? Именно от этой мысли Саре становилось стыдно.

Лиза и Лидия и почти все дамы, кроме старой миссис Грейнджер, весь день сидели в комнатах, набираясь сил перед предстоящим празднеством. Миссис Грейнджер, энергичную пожилую леди, муж которой был одним из первых белых, поселившихся в этой части Австралии, нельзя было предоставлять самой себе, поэтому Сара присоединилась к ней. Они сидели на переднем крыльце, девушка терпеливо выслушивала воспоминания пожилой дамы. В любое другое время об этом можно было только мечтать. Муж миссис Грейнджер – Джон Грейнджер уже давно умер. Но он был в числе тех, кто в 1770 году прибыл в Австралию на английском военном корабле «Эндевор» под предводительством лейтенанта Джеймса Кука. Рассказы женщины о жизни первопоселенцев были живыми и частенько переплетались фразами, обычно не слетавшими с губ порядочных леди. Этим грубоватым фразам миссис Грейнджер научилась у мужа-моряка.

Но вскоре Саре пришлось отвлечься, необходимо было проверить, как приготовлен ужин. Настроение у девушки начало портиться. Она еще не совсем пришла в себя от веселых рассказов пожилой дамы и буквально корчилась от смеха. Внезапно у нее сильно разболелась голова, боль нарастала и пульсировала в висках. Сара дипломатично намекнула миссис Грейнджер, что им обеим пора готовиться к празднику и покинула переднее крыльцо.