Бунт Дениса Бушуева - Сергей Максимов

– Плакат обыкновенный, Денис Ананьевич, лозунг, при въезде в село: «Привет пролетарскому писателю, товарищу Бушуеву, от благодарных односельчан». Примерно так.

– Мелешь ты, Гришенька, чёрт-те что! – возмутился Ананий Северьяныч. – Ты его, Дениска, не слушай. Совсем человек, стало быть с конца на конец, из ума выживает. Намедни лед в ступе толок, ей-бо, толок… Взял с погреба и столок в порошок. Потом выкинул. Пошто? Теперь хочет гроб купить. А спроси его – зачем ему гроб понадобился? – и толком не объяснит.

Гриша рассеянно смотрел на небо, делая вид, что слова Анания Северьяныча вовсе к нему не относятся.

Через час, наскоро приведя себя в порядок и перекусив, Денис Бушуев быстро шагал, с Алешей на руках, в село Спасское, на кладбище. Он давно не был на могиле Манефы.

Вначале, по пути, он рассеянно думал то об одном, то о другом. Потом все его мысли сосредоточились как-то сами собой на воспоминаниях о Манефе. Несмотря на то, что прошло много времени со дня ее смерти, Денис часто вспоминал о ней, и всегда с большой теплотой и нежностью.

Миновали березовую аллею, лесок «Ручейки», поле – вот и Спасское. С тяжелым, как гиря, сердцем толкнул Бушуев кладбищенскую калитку и медленно пошел средь невысоких холмиков и раскиданных там и сям крестов. Высокие тополя и березы чуть покачивали верхушками. Было тихо, так тихо, что шелест молодой травы под ногами казался неправдоподобно громким, и таким же неправдоподобно громким казалось гоготанье гусей на селе.

Вот и могилка Манефы. Не выпуская Алеши из рук и утопая по колено в диких цветах и траве, быстро, почти бегом, Бушуев подошел к зеленому холмику возле самой ограды, скользнул глазами по кривой березке, что росла в изголовьях покойницы, по кресту, по надписи «…скончалась 17 февраля…», опустил Алешу наземь и тяжело сел на дубовую скамейку.

И в ту же секунду что-то рванулось в его груди, перехватило дыхание, и часто, мелко задрожал подбородок; вздрогнули губы, он поднял руки, резко повернулся спиной к сыну, сжал пальцами виски, прикрывая глаза, и беззвучно, но сильно заплакал, вздрагивая плечами и грудью, заплакал, повинуясь бессознательному и страшному чувству вечной, невозвратимой утраты. Манефа! Как мало, как непростительно мало выпало на твою долю счастья! Как чудовищно нелепо сложилась твоя недолгая жизнь.

И, плача, Денис вспоминал те светлые образы, что навек врезались в память.

…Вот она, прислушиваясь к щебету птиц, ходит по траве и собирает цветы; повернулась, бежит к нему, прижимая цветы к груди и обжигая осокой ноги; счастьем, беспредельным счастьем сверкают ее серые глаза.

– Хочешь, венок сплету?

…Вот, слегка покачиваясь, с коромыслом и полными ведрами на плечах, она идет по узкой, заросшей лопухом тропинке…

– Хочешь, венок сплету?

…Вот сеновал, он просыпается от тихой, нежной, настойчивой ласки – ее пальцы перебирают, гладят его волосы.

– Хочешь, венок сплету?

…Вот каюта, ветрено, моросит дождь, за окном проплывает бакен, с елочкой на макушке, по Волге ходят тяжелые, свинцовые волны; порыв ветра и – в дверях стоит она…

– Хочешь, венок сплету?

…Вот она на огороде, сажает капустную рассаду, а он стоит на дороге, держась за плетень; ее маленькие руки – в теплой, парной, пахучей весенней земле. «Знаешь, я одного боюсь, Денис: чтобы с тобой чего-нибудь не случилось – я не перенесу, я хочу умереть первой…» Он перепрыгивает через плетень и, приминая грядки, бежит к ней.

– Хочешь, венок сплету?

…Вот они едут в лодке по Волге, закатное солнце багрянцем играет на ее черных, курчавых волосах; она сидит с веслами в руках, широко, по-мужски расставив сильные ноги, и вдруг ловко обдает его, сидящего на корме, водой с весла.

– Хочешь, венок сплету!.. хочешь, венок сплету!.. венок сплету!.. сплету!.. сплету!..

– А-а-а… – вскрикнул Бушуев, дико оглядываясь по сторонам и прикусывая руку, чтоб заглушить стон.

Жаркое солнце повисло над дымчато-синей стеной леса. Легкий ветерок набежал, всколыхнул клейкие листочки тополей, зашумел березами. Алеша стоял шагах в десяти от Дениса и пугал прутиком стайку воробьев на песчаной дорожке. Воробьи не боялись его и не улетали. Алеша шагнет – воробьи отскочат, Алеша погрозит им прутиком и опять шагнет – воробьи опять дружно отпрыгнут.

Денис облегченно вздохнул и позвал сына.

«Все прошло, – думал он на обратном пути, – и не надо мучить себя воспоминаниями. Надо строить жизнь заново…»

XXIV

Ольга Николаевна не остановилась у Белецких – сняла комнату у Широковых и дала телеграмму Елене Михайловне, с просьбой поскорее приехать. На даче Белецких жили в это время лишь Анна Сергеевна и Женя, с грудным ребенком – сыном от второго мужа. Ивашев умер в концлагере еще в 1937 году, осенью, о чем Женю официально известили.

Ольга очень понравилась и Анне Сергеевне и Жене, но, как они ее ни упрашивали остаться у них – Ольга наотрез отказалась. Она никому не хотела ни в чем быть обязанной, тем более знакомым Аркадия Ивановича.

Сраженный новым отношением к нему Ольги, Аркадий Иванович, однако, нашел в себе силы перенести и это. Тайны своей Ольга ему не открывала, и он мучился в догадках. Надеясь, что все еще можно поправить и вернуть, он не докучал Ольге, не требовал объяснений, был корректен, одним словом, вел себя умно. И удивлялся своему терпению и выдержке. Комнату он снял у тетки Таисии Колосовой, – напротив дома Широковых, где остановилась Ольга, – ту самую комнату, в которой когда-то жил Густомесов.

В первый же день знакомства с Белецкими выяснилось, что в Отважном живет Денис Бушуев и что он скоро приедет. Белецкие еще не знали, что Денис уже приехал. Удивляясь странному совпадению, Ольга Николаевна рассказала новым знакомым о случае с Танечкой и о своем посещении Дениса в больнице. Белецкие тоже удивились. О катастрофе с Денисом они знали, но ничего не знали о роли маленькой Танечки в этой катастрофе.

На вопрос Анны Сергеевны, какое впечатление произвел на Ольгу Денис, Ольга сдержанно ответила, что ей трудно что-либо сказать о нем, он был очень болен, и никакого мнения она составить не может, кроме того, что всю жизнь будет ему благодарна за спасение дочери.

– Думаю, однако, – добавила она под конец, – что человек, способный отдать жизнь за чужого ребенка, не может быть плохим…

Однако и Анна Сергеевна и Женя уловили все-таки у Ольги некоторую неприязнь к Денису, но никак не могли понять причину. А когда они предложили познакомить и ее и Аркадия Ивановича ближе с Бушуевым, Ольга сухо и без всякого интереса сказала:

– Спасибо… как-нибудь при случае…

Белецкие отнесли эту сухость за счет отношений Ольги и Хрусталева, о которых уже слышали, хотя особенного внимания Ольги к Аркадию Ивановичу и не подметили.

Никто не догадывался о том, главном, что занимало Ольгу больше всего. Все мысли ее были вокруг странной встречи с тем человеком, там, на пароходе, который так же неожиданно исчез с парохода, как неожиданно и появился на нем…