Прерванный полет - Марк Фурман

— Тут у него родители, — женщина пыталась оправдать любовника. — Старые уже, болеют часто. Вот он и решил их навестить. А я уж заодно…

— По-человечески я могу понять Боченкова. Но согласитесь, Алла Анатольевна, так нельзя.

— Вы только его не очень наказывайте! — Руки продолжали разглаживать платье, а глаза смотрели на Тропникова умоляюще. — Тут моей вины больше, чем его. У Игоря теперь своя семья, сын.

— Вы давно знакомы? — Тропников не выдержав тоскливого взгляда собеседницы, подошел к окну.

— Еще до его свадьбы познакомились. — Аллу успокоил доброжелательный тон Виктора. — Скоро двенадцатый год пойдет. Муж у меня в порту случайно погиб, семь лет назад. На разгрузке оступился, вместе с ящиком в воду упал. Потом встретила Игоря, вспыхнула старая любовь.

— Да, история… Вы не волнуйтесь, Алла Анатольевна. Это наша инициатива, не завода. Думаю, все обойдется. Только попрошу вас, — шутливо закончил Тропников, — больше на дни рождения таким способом Игоря не приглашать.

Лаврентий Захарович Гнатюк прежде, чем войти, робко постучал в дверь. Заместитель директора по снабжению оказался мужчиной лет сорока пяти, худощавым, почти лысым, с невыразительным лицом. Несмотря на жару, он был в пиджаке, при галстуке, с портфелем.

Тропников попросил его присесть, сказав, что причина вызова пустяковая. Он повторил все, что говорил только что Ставрати о больничных листах, и спросил:

— Вы видели Боченкова в Ильичевске? Мы узнали, что он был у вас на заводе.

— А как же, товарищ следователь. — Гнатюк наконец выпустил из рук портфель и осторожно поставил на пол. — Был у нас Игорь Брониславович. Его тут все знают. Мы ничего плохого не подумали. Он у нас часто бывает, сам-то из местных. К тому же, — Гнатюк понизил голос и оглянулся на дверь, — тут у него любовь. Алла Анатольевна, которая только от вас вышла.

— Значит, Боченков сказал, что он приехал в командировку? — уточнил Тропников.

— Так и сказал, — согласился Гнатюк.

— Лаврентий Захарович, вы кому-нибудь из приезжих о Боченкове говорили?

— Было дело, — Гнатюк вскинул на следователя бесцветные глаза: — Приезжал к нам с московского завода «Стройдеталь» молодой инженер, фамилию его запамятовал. Высокий такой, чернявый. Он у нас раньше тоже бывал. Вот я его и спросил, что за мода на вашем заводе каждую неделю к нам людей посылать? На днях был Боченков, теперь вот вы… Не по государственному это.

— Полностью разделяю ваши убеждения, Лаврентий Захарович. — Тропников подписал повестку и, переложив бумаги на столе, огляделся. Гнатюка в комнате уже не было. Дверь даже не скрипнула. Он словно испарился.

В конце дня, освободившись от своих дел, Лойко провожал Тропникова на аэродром. Часть фотографий, полученных из Москвы, Виктор оставил начальнику уголовного розыска. До отъезда они просмотрели картотеки в архиве Одесского УВД, однако ни один из тех трех, что были изображены на снимках, по данным милиции не проходил.

В самолете, сидя в мягком удобном кресле, Виктор перебирал фотографии. Лица, изготовленные с помощью фоторобота, на них казались неестественно правильными, и все выглядели похоже. «Немудрено, что их никто не знает», — подумал Тропников, закрывая глаза.

Согласно телефонному справочнику, к которому обратился Корначев, в Москве насчитывалось свыше шестисот амбулаторий и поликлиник, более трехсот больниц. И это только крупные лечебные учреждения. Кроме них имелось множество заводских и фабричных здравпунктов, станций скорой помощи, травмпунктов и иных мест, где Жигулева могла лечить перелом голени. Юрий задумчиво перелистывал увесистый том. И каких только поликлиник в нем не было! Министерства заготовок, Большого театра, издательства «Известия», ветеранов войны, объединения музеев и Союза кинематографистов…

Он понимал, что объехать или хотя бы обзвонить все больницы и поликлиники невозможно, даже если к этому подключить несколько десятков людей. Надеяться на «счастливый номер» тоже не приходится. Конечно, можно начать искать Жигулеву, перебирая аккуратно и методично все поликлиники и больницы, но такой поиск мог растянуться до бесконечности, грозил потерями времени и сил.

Дельным оказался совет Шевченко, он посоветовал Корначеву связаться с Московским городским бюро судебно-медицинской экспертизы.

— В случае, если ваша Жигулева получила травму ноги при автоаварии или другом автотранспортном происшествии, например, перебегая улицу, — рассуждал Игорь Александрович, — она неминуемо должна была соприкоснуться с нашей службой. Это, во-первых. А во-вторых, учтите, что в каждой из крупных московских больниц есть судебные медики, которым легче, чем вам или уголовному розыску, «просеять» всех находящихся на учете…

Проехав несколько остановок на троллейбусе, Юрий неподалеку от театра Советской Армии нашел в глубине двора желтоватое трехэтажное здание судмедэкспертизы. Секретарь направила его к заведующему отделом по освидетельствованию живых лиц Мельнику. В небольшой комнате с картой Москвы, где красными кружками были отмечены лечебные учреждения, содержащие в своем штате судебно-медицинских экспертов, за массивным письменным столом сидел невысокий полноватый мужчина в легкой пестрой тенниске. Не выпуская телефонной трубки из одной руки, сигареты из другой, врач говорил, а вернее, кричал своему собеседнику:

— Поймите, товарищ майор, два эксперта в институте Склифосовского не в силах за день познакомиться с историями болезни 22 человек и дать заключения по их травмам…

Неизвестный майор оказался настойчивым и, похоже, тоже разговаривал на повышенных тонах. Юрий услышал в трубке:

— А какой срок требуется?

— Не меньше недели, — прокричал эксперт. — И учтите, у многих пострадавших степень тяжести еще будет уточняться… Долго!? — возмутился Мельник. — Ничем, к сожалению, не могу помочь.

Заведующий бросил трубку, смял погасшую сигарету в пепельнице. Потом взглянул на Корначева:

— Авария. На кольцевой дороге автобус с туристами перевернулся. Двадцать два человек пострадали. Так ему прямо завтра давай на всех заключения. Видали?

— Да, сложно, — посочувствовал Юрий.

— Не сложно, а невозможно. Так вы с чем, товарищ? — Мельник извлек из пачки новую сигарету, начал нервно разминать ее.

Юрий представился, передав привет от Шевченко. Он попросил Николая Диомидовича (имя-отчество Мельника он заблаговременно узнал у секретарши) помочь в розыске Жигулевой. По возможности кратко, избегая лишних фраз, Корначев изложил суть дела, вплоть до недавней эксгумации.

Николай Диомидович наконец закурил свою мятую сигарету. Он уже успокоился, «отошел» после телефонного разговора, поэтому миролюбиво отнесся к просьбе Корначева:

— Вот это действительно интересный случай, есть над, чем поломать голову. Узнаю почерк Шевченко. Игорь Александрович верно мыслит: возможно, ваша незнакомка прошла через судебно-медицинскую службу. Если она миновала городских экспертов в амбулатории, есть какие-то шансы отыскать ее по травмотделениям больниц. Давайте, Юрий Владимирович» все данные, какие у вас есть.