Сквозь ад русской революции. Воспоминания гардемарина 1914-1919 - Николай Реден

Массы в целом приветствовали переворот. Они устали от неопределенности и горели нетерпением дать большевикам шанс выполнить свои обещания. Они и не помышляли о тяжелом труде и лишениях, но верили, что трудящиеся стоят на пороге золотого века.

Образованные россияне смотрели дальше масс. Они правильно истолковывали наивные ожидания простодушных умов и не сомневались, что большевики не смогут оправдать этих ожиданий. В то же время образованным слоям претили многословие и некомпетентность Керенского. Они склонялись к мнению, что, пока страна находилась в состоянии анархии, не имело большого значения, кто возглавлял правительство — Ленин или Керенский. На самом деле многие консерваторы и либералы были рады тому, что большевики взвалили на себя бремя исполнительной власти. Они были уверены, что массы снова вручат им руководство, как только коммунизм обанкротится, но, утешая себя подобным образом, они упускали из виду ум и упорство Ленина.

Небольшая группа людей, стоящая во главе большевистского движения, видела еще дальше, чем массы и классы. Они понимали, что не в состоянии выполнить свои обещания, что настроения масс обернутся против них. Но ради своего социального эксперимента решили оставаться у власти любой ценой и даже вопреки народной воле.

Уличные бои, сопровождавшие падение режима Керенского, продолжались недолго, участников было мало. С одной стороны — несколько воинских подразделений, фанатично преданных большевикам, с другой — несколько отделений кадетов и подразделение Женского батальона, которому случилось нести боевое охранение. Большая часть гарнизона и фактически все гражданское население Петрограда оставались сторонними наблюдателями.

Совершенно отсутствовали проявления общественного энтузиазма, свидетелем которых город был в марте. Нигде не было видно торжествующих, ликующих толп народа, которые вывела на улицы первая революция. Вместо этого по темным улицам размеренно, по заранее намеченным маршрутам двигались вооруженные до зубов патрули из солдат, матросов и рабочих с мрачными выражениями лиц. Правда, к треску ружейных выстрелов и дроби пулеметных очередей все уже привыкли. Единственным свидетельством того, что на этот раз положение было гораздо серьезнее, чем прежде, стали периодическая артиллерийская канонада и силуэт большевистского крейсера «Аврора», стоявшего на якоре в Неве с орудиями, направленными в сторону Зимнего дворца.

Временное правительство не планировало защищаться от нападения большевиков. Члены кабинета министров пререкались друг с другом до тех пор, пока передовой отряд большевиков не вошел в комнату, где проходило заседание. В последнюю минуту Керенский, под предлогом сбора войск в пригородах, сбежал, предоставив своих коллег-министров и отделение верных солдат судьбе.

В училище курсанты численностью 1200 человек стояли у окон, прислушиваясь к стрельбе и пытаясь у случайных прохожих узнать об исходе боев. Керенский и то, что он отстаивал, были для курсантов пустым звуком, но, если бы Временное правительство призвало их на помощь, в конечном счете они бы подчинились приказу. На деле же бестолковое правительство забыло про училище и другие надежные воинские части, в то время как большевиков такое бездействие вполне удовлетворяло.

Пришла и ушла ночь, за ней последовали другие дни и ночи. Большевистская революция стала свершившимся фактом, Ленин возглавил правительство. Курсантам снова выдали увольнительные на неопределенный срок и приказали ждать дома дальнейших распоряжений. Многие из них оставляли училище озадаченными новым поворотом событий и ждущими сюрпризов в любой день.

Образованные россияне считали недолговечность победы большевиков само собой разумеющейся. Привыкнув считать большевизм деструктивной силой, они не представляли, как он мог справиться с конкретными проблемами. Ежедневно люди ожидали, что советский строй рухнет сам, и были удивлены тем, что недели шли за неделями и ничего не менялось.

Жизнь текла так же, как и в последние месяцы существования режима Керенского. Большевики бросили все на самотек, консолидируя свои позиции. Они занялись чисткой своей партии от сомнительных элементов и созданием более прочной и надежной организации. Комиссары знакомились с механизмом государственного управления, готовясь к осуществлению главных политических мероприятий. Единственной общероссийской проблемой, которая заботила Совет народных комиссаров, были надвигавшиеся выборы в Учредительное собрание.

Сознавая трудности обеспечения справедливых выборов в военных условиях, Временное правительство готовило созыв Учредительного собрания медленно и осторожно. Большевики же, ссылаясь на невозможность промедления, столь энергично разоблачали намерение либералов править страной вопреки воле народа, что кабинет Керенского был вынужден назначить дату выборов на 25 ноября. Когда коммунисты пришли к власти, они не могли игнорировать проблему, которую сами же породили.

Учредительное собрание не оказало никакого влияния на последующий ход событий. Оно не сыграло никакой политической роли. Но выборы, которые предшествовали ему, окончательно доказали, что ни политические партии, ни избиратели не созрели в достаточной степени для того, чтобы решать будущее России путем голосования. Кратковременная избирательная кампания внезапно завершилась фарсом, разыгранным в день выборов вокруг избирательных урн.

При наличии более чем двух десятков избирательных бюллетеней участвующих в выборах, лишь большой специалист мог провести отчетливые различия между отдельными партийными платформами. Избиратели, способные анализировать, голосовали со знанием дела, но они составляли незначительное меньшинство.

Основная масса избирателей шла на выборы с большими сомнениями, с отсутствием четкого представления о том, чего они хотят. В большинстве случаев они полагались на озарение в последний момент. На результаты голосования влияла любая мелочь: то, как звучат имена кандидатов, абсурдное толкование названий партий, особенности организации избирательных участков. Людей даже определившихся с выбором приводила в раздражение необходимость выбирать нужный бюллетень из двадцати других, напечатанных на бумаге всех возможных оттенков. Часто предпочтение определялось и цветом бумаги, на которой был напечатан бюллетень.

Нигде вопиющая беспомощность избирателей не обнаруживалась столь очевидно, как в сельской местности. Один из приятелей рассказывал мне о старухе крестьянке, которую сын уговорил проголосовать. Через два часа она вернулась с виноватым лицом, и, когда сын спросил, выполнила ли она свое обещание, последовал ответ:

— Не знаю, милый! Когда я шла туда, мои сапоги сильно испачкались, а пол там такой был чистый — жалко пачкать. Поэтому я взяла лист, что поближе, и опустила его в ящик. На все воля Божья!

Учредительное собрание, избранное таким образом, не могло пользоваться авторитетом в стране. Кроме того, как только стало известно, что большевики оказались в меньшинстве, все решили, что Совет народных комиссаров не допустит созыва Учредительного собрания. Этот вывод оправдался через два месяца, когда советское правительство в день открытия собрания разогнало его силой.