Кредиторы эшафота - Алексис Бувье
Шрифт:
Интервал:
У Панафье вся эта болтовня вызывала большое удивление.
— О ком это вы говорите? — спросил он в свою очередь.
— О двух девчонках, которые сидят вон там! — отвечала соседка, указывая на маленькую комнату, дверь которой была закрыта. — Здесь всегда так. Мы приходим каждый день — и на нас не обращают внимания. Эти являются изредка — и вокруг них все пляшут. Все лучшее подается им.
— Где же эти дамы? — спросил Панафье.
— Тут, рядом, — отвечала его соседка, указывая на дверь, из-за которой слышался смех.
Панафье, следивший за всем, что происходило вокруг него, не находил среди людей, сидевших за столом, того, кого искал, и подумал, что, может, он находится в числе гостей маленькой гостиной. Поэтому, обращаясь к своей соседке, он спросил:
— Кто же эти особы?
— Я уже вам сказала, что две дрянные девчонки, которые выдают себя не за тех, кто они есть. Да еще мужчины, с которыми они обедают.
— А вы знаете этих мужчин?
— И да, и нет. Я видела их несколько раз. Это люди женатые, которые являются сюда только потому, что здесь им не грозит встреча с людьми, которые их знают.
— Я спросил вас об этом потому, что голос одного мужчины показался мне знакомым. Его некогда звали в Латинском квартале аббатом.
— Аббатом? Нет, я никогда не слыхала такого имени.
— Я, вероятно, ошибся, — сейчас же сказал Панафье, не желая, чтобы его вопросу было придано хоть малейшее значение.
Нам нет нужды далее повторять читателю беседу постоянных посетителей Баландье. Достаточно один раз побывать в этом обществе, чтобы убедиться, до какой степени доходят его невежество, глупость и цинизм, но есть люди, которые считают это очень забавным. В доказательство сказанному мы только обратим внимание читателя на четырех мужчин, сидевших за большим столом и обменивавшихся с дамами самыми грубыми сальностями. Они смеялись до сумасшествия, смеялись до такой степени, что одна толстая посетительница, которую звали рыжей Нини, с убеждением сказала:
— Я не знаю — может быть, в маленькой комнате кормят лучше, но зато здесь не скучают. Когда этим мужчинам хочется посмеяться, они бросают "честных женщин".
В эту минуту дверь в маленькую комнату отворилась, и послышался женский голос, говоривший:
— Если вы хотите повеселиться, то прикажите подать шампанского.
Услышав этот голос, Панафье вздрогнул и вытянул шею, чтобы прислушаться, но дверь закрылась.
Он страшно побледнел и, наклонившись к своей соседке, спросил:
— Вы знаете имена этих женщин?
— Одну из них зовут Луизой, а другую я не знаю.
— А-а! — протянул Панафье, еще больше побледнев, но стараясь казаться спокойным.
В это время начали убирать со стола, и одна из посетительниц обратилась к Баландье:
— Если сегодня не будут играть по случаю прихода этих дряней…
— Наоборот, моя милая, — возразила Баландье, — на этот стол постелят зеленое сукно, и вы будете играть. Вам здесь будет гораздо приятнее, чем с этими дрянями.
Это лицемерное презрение примирило с ней посетительниц большого зала.
А в это время Панафье вынимал свою записную книжку и писал на вырванном оттуда листе:
"Луиза, я хочу тебя сейчас же видеть. Сделай так, чтобы меня пригласили. Я хочу войти к вам.
Поль".
Он свернул бумажку вчетверо, и давая ее служанке, сказал шепотом:
— Передайте эту бумажку младшей из дам в маленькой гостиной.
— Но, мсье, если меня увидят… — начала служанка.
— Увидят вас или нет, вот вам пять франков.
После этого служанка не сделала ни одного замечания и отправилась в маленькую гостиную.
Он услышал в ней громкий шум, продолжавшийся несколько минут. Затем все стихло. Готовый на все, он встал и увидел выходившую из гостиной служанку, которая подошла к нему и, открыв дверь в маленькую гостиную, сказала:
— Эта дама просит вас войти к ним.
В это время все в зале были заняты игрой, и никто не обратил внимания на его уход.
Перед его приходом вокруг стола, очевидно, сидели четверо, но он увидел только Луизу и Нисетту. Он сразу подбежал к занавесям, закрывавшим альков, но там никого не было. Панафье заметил маленькую дверь и, открыв ее, увидел, что она выходит в коридор. Он все понял и, вернувшись к женщинам, сказал:
— Неужели ты думаешь заставить меня поверить, что вы были одни?
— Нет, — ответила Луиза, — с нами были двое мужчин, но они ушли сразу, как только я получила твою записку.
Панафье был озадачен спокойствием, с которым его приняла любовница. Он был немного стеснен присутствием Нисетты, перед которой не мог разыграть роль верного любовника, но он не понимал смелого и вызывающего взгляда Луизы.
Его больше бы устроило, если бы в гостиной были мужчины, с которыми он мог бы поговорить, или если бы Луиза была одна.
— Итак, — сказал он, — этот дом ты называешь местом свидания приличных людей, и здесь будет семейный бал, на который мадам Левассер приглашена со своей теткой…
Нисетта хотела ответить, но Луиза остановила ее жестом.
— Здесь место, которое я выбрала, чтобы ждать тебя, когда ты не возвращаешься, и ты видишь, что я не напрасно это сделала, придя сегодня в первый раз, так как имею счастье встретить здесь тебя.
— Это уж слишком! вскрикнул озадаченный Панафье. Она же еще и жалуется!
— Но что ты здесь делал?
Говоря это, Луиза выпрямилась, а Панафье, кусая губы и хмуря брови, схватил ее за руку.
— Без сцен и без крика! — прорычал он. — Зачем ты здесь?
— Я могу располагать…
— Луиза, отвечай мне! Не шути, отвечай, а не то…
— Больно!.. Сюда! Ко мне! На помощь!
Панафье припер ногой дверь маленькой гостиной и с угрожающим видом зажал Луизе рот.
— Отвечай или я задушу тебя, — закричал он.
Физиономия Панафье говорила, что он способен тут же исполнить свою угрозу, но в это время Нисетта бросилась к нему со словами:
— Оставьте ее! Она имеет право делать все, что хочет.
Панафье локтем оттолкнул подругу Луизы и, устремив на нее пристальный взгляд, проговорил:
— Я запрещаю произносить тебе хоть одно слово. Я знаю, что ты из себя представляешь.
Испуганная Нисетта замолчала.
— Отвечай мне, Луиза, — повторил Панафье.
— Мне больно, выпусти меня!
Быстрым движением молодой человек заставил Луизу сесть.
— Теперь отвечай!
— Не хочу.
— Несчастная! — вне себя закричал Панафье. — Не противься мне. Я способен на все! Отвечай!
У Луизы не было никакого оправдания, и она отлично знала, что если ее любовник соглашается выслушать ее объяснения, то, значит, он не хочет с ней ссориться.
Луиза заплакала. Слезы — последний довод тех, которые не имеют других.
— Без
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!