Метро 2033. Пасынки Третьего Рима - Татьяна Живова

– Нет, конечно. Ну… официально – нет. Понимаешь?

О’Хмара скрипнул зубами. Еще как понимает!

– А еще на Ганзе – очень строгий пропускной режим. Тут на каждом углу – охрана и проверка документов. Так что сбежать отсюда и правда невозможно, – с сожалением закончил русоволосый.

Марк неприязненно покосился на него, но, еще раз оглядев свое узилище и все, что находилось вокруг, вынужден был признать: да, смыться будет довольно проблематично!

Он, немного подумав, перебрался в другой угол клетки – подальше от разговорчивого соседа – и привычно, как после тренировки, уселся на пятки, положив ладони на колени. Первым делом нужно было успокоиться и разложить по полочкам полученную информацию. А уж потом – думать о планах спасения.

И главное – ни в коем случае не паниковать! Не показывать всем этим «чистым» своего страха. Ведь он – алтуфьевец! Марк, сын Хмары, охотник и воин! Скавен! Мужчина, в конце концов!

Раз… и два… Вдох… и выдох. Спокойно, О’Хмара! Спокойно. Спокойно…

Итак, кое-что прояснилось. Он – в Большом метро, да не где-нибудь, а на станции, принадлежащей Ганзе! Да еще и в качестве раба, товара! Нечего сказать, завидное положение!

Но как же он все-таки попал сюда?

Ответ в данном случае можно было получить только из одного источника.

Марк открыл глаза и повернулся к соседу. Тот вскинул на него вопросительно-ожидающий взгляд.

– Как я сюда попал? – задал скавен мучающий его вопрос. – Ты видел?

– Да. Тебя принесли сюда спящего. Какой-то тип с повадками торговца и его подручный, который тащил тебя на плече вниз головой. Насколько я понял из их разговоров с хозяином… ну, с тем хмырем, который тут всем распоряжается, – парнишка кивнул куда-то в сторону самого большого скопления зевак, – притащили тебя аж с самой поверхности. И захватили где-то чуть ли не вообще в пригороде. Тот тип еще говорил, что пришлось усыпить тебя, а уж потом брать в плен. И…

– Стоп! – Марк поднял ладонь, и русоволосый послушно умолк. – Усыпить?.. Я отлично помню, что заснул по пути домой, но я думал, это от усталости…

Сосед с сожалением покачал головой.

– Тебе, видимо, незнакомы уловки охотников на людей. Они запросто могут подсыпать тебе в еду или питье какую-нибудь гадость, чтобы потом выкрасть одурманенную жертву без лишнего шума и сложностей… Скажи, ты что-то пил или ел перед тем, как заснуть?

– Ну, в харчевне на… Но мне там точно никто ничего не подсыпал. Максимыч бы не стал, это точно, ему бы потом от наших…

Тут в голове Марка блеснула ошеломляющая и страшная догадка.

– Так… Погоди, – он постарался успокоиться и говорить ровно и без лихорадочной спешки. – Как выглядел тот тип, что притащил меня сюда?

– Ну… – паренек нахмурил брови, силясь вспомнить. – Такой невысокий, на вид добродушный, очень болтливый… Словами так и сыпал, хозяин не успевал отвечать. Руками много размахивал. А на одной руке блестело что-то. Кольцо какое-то.

– Кольцо? Перстень, ты хочешь сказать?

– Ну, перстень… – «чистый» покладисто кивнул. – Я в этом не разбираюсь. Что-то такое серебристое, с какой-то фигней типа когтя…

Все встало на свои места. Марк снова и так же отчетливо, будто это случилось только что, увидел, как хватает его руку, якобы, для рукопожатия, тот караванщик на фактории, как сжимает ее, трясет. Как он, Марк, пытается выдернуть кисть из захвата… и оцарапывается об острый выступ перстня на пальце торговца. Как слизывает кровь с пораненной ладони…

– Ты… что-то вспомнил? – осторожно и участливо поинтересовался «чистый».

О’Хмара посмотрел на ладонь. Длинная и глубокая царапина никуда не девалась.

С-су-у-ука!..

– Он отравил меня с помощью своего перстня! – скавен резким движением показал ладонь соседу. – Не знаю, каким зельем он у него был смазан, но отрубился я довольно быстро. Ч-черт, а я-то думал… И ведь как чувствовал, что с этим что-то не так…

Скавен едва снова не заметался по клетке. На этот раз – от негодования и ярости.

«Чистый» с сочувствием следил за ним.

– Мне очень жаль, что с тобой такое случилось, – проговорил он. – Правда, жаль. Если бы я как-то мог помочь тебе… но…

– Не смей меня жалеть, понял?! – рявкнул, выплескивая накопившуюся злость, досаду и страх, алтуфьевец. – И не надо мне ничем помогать! Я… я сам справлюсь!

Парнишка закусил губу и опустил глаза.

– Как скажешь… – прошелестел он. – Извини.

Скавен сверкнул в его сторону глазами и резким движением опустился на пол в своем углу. Его уже слегка потряхивало.

«Успокойся, О’Хмара! Слышишь?! Успокойся, черт тебя дери! Не время для нервов!»

Душевное равновесие, надо сказать, возвращалось с огромным трудом. Снова и снова Марк обращался к недавним событиям, прокручивая в памяти мельчайшие подробности.

«Тот торгаш еще жаловался всем, что сильно потратился на зеленоградском кордоне. Что его там чуть ли не обобрали до нитки. Уж не задумал ли он еще тогда, в харчевне, похитить меня, чтобы продать и возместить убытки? Иначе для чего было все это представление с хвалебными песнями?»

Несмотря на юный возраст, Марк был довольно умным парнем. И о многом уже имел представление. Так что, сложив одно с другим, быстро убедился, что так оно, скорее всего, и было. Его похитили, чтобы использовать как разменный патрон!

Хотелось выть, рычать и плакать одновременно. Прежде всего от досады и бессильной ярости: надо же было так по-дурацки вляпаться!

Скавен тут же поклялся самому себе с этого момента не доверять «чистым», что бы они ему ни говорили и чего бы ни сулили. Хватит! Уже попался, забыв, как глупый малолеток, что все беды его народа шли от них, от «чистых»!

У-у-у, ненавистное племя!

Представитель «ненавистного племени» с непонятным выражением лица смотрел на него из соседнего угла. Но с разговорами на этот раз не лез. Видимо, понял, что чревато.

Так, в тяжелом молчании, прошло около часа. За это время Марк успел более-менее прийти в себя, а заодно – как следует разглядеть зал, где располагался торг. Точнее – ту его часть, что была доступна взгляду.

Слева от их клетки ныряли в полумрак четыре неподвижных эскалатора. Над ними белела табличка с надписями – указатель перехода к поездам с названиями станций. Из темного провала, куда уходили нижние ступени ныне мертвых «лестниц-чудесниц», до скавена доносились неумолчный ровный шум и запахи, характерные для огромного, уже много лет как обжитого людьми помещения.

По правую сторону зал разветвлялся на два хода, ведущих, вероятно, на какую-то другую станцию. Между ними торчала пристроенная прямо к разделяющей стене собранная из желтых щитов будка с серой дверью. Со своего места Марку была видна в одном из ходов низкая круглая полуарка с украшенными бронзовыми узорными накладками перилами. Сквозь перила снизу сочился яркий свет и слышался все тот же шум людского поселения.