Мы - домовые! - Арлен Аир

Главное продолжать быть незаметной для всех. К тому же учителей здесь хватало, а ещё больше завистников и тех, кто опасался привлечь к себе внимание Крысы.

Меня откровенно не поддерживали и сторонились. В условно свободное время, отведённое для личных дел, (обычно минут сорок-тридцать перед отбоем), ко мне никто не подходил, не задавал вопросов. Когда я смастерила полуперчатки, никого это не привлекло. Бабка и та предпочитала делать вид, что не знает меня.

То, что старая воровка по молодости была ещё той оторвой, я догадывалась. Остальные судили по внешнему облику и стенаниям пожилой женщины о своём здоровье. Кто-то ей даже сочувствовал. Похоже только я одна ожидала от бабки какой-то выходки и ничуть не удивилась, когда это случилось. Конфликт между Рыжей и бабкой назревал давно, мне же довелось наблюдать его кульминацию. Я как раз сдавала послеобеденную норму ножен, когда из соседнего помещения выскочила растрёпанная Рыжая.

— Да я тебе… ты у меня получишь! — орала она.

— Не грози тому, кого не знаешь! — появилась следом бабка. — Нашептать про твои делишки я найду кому.

— Не боишься, что шейку твою дряхлую сверну? — наклонилась к бабке Рыжая, как оказалось, зря.

Мгновение, и Рыжей в глаз вошло шило! Девица рухнула, а бабка только сейчас сообразила оглянуться. Четверо свидетелей из нашей группы ей совсем не понравились.

— Вы ничего не видели, иначе шило достанется каждой, — прошипела старая карга. — Эта сама напоролась, — пнула она ногой лежащее тело.

— Чего столпились? — вышла из второго цеха Тозя.

— Вот, упала неудачно, — кивнула бабка на распростёртое тело.

— Жива? — присела на корочки наша старшая.

— Кто его знает? — пожала бабка плечами и потопала на выход.

— Ужина, значит, сегодня не будет, — подоспела Крыса со своим замечанием.

Почему она так решила, я не сообразила. Надсмотрщица, чуть позже, пояснила для особо тупых, выстроив нас перед бараком для допроса. Её женщины боялись больше, чем бабкиных угроз. Описали всю сцену подробно, а я подтвердила их слова. Сопровождаемые надсмотрщицей Крыса с подружкой увели бабку. Нам же было велено не расходиться и ждать.

Стояли мы долго. Пару раз приходили проверяющие, пересчитывали строй. Гонг, сигнализирующий отбой, оказался не для нас. Надсмотрщица хоть и вернулась, но продолжала ходить вдоль строя женщин, выспрашивая незначительные детали. Спать отпустила нас за полночь, а утром наказание для группы продолжилось.

Завтракать никого не повели, зато отправили на центральную площадку смотреть на казнь. Виселица в этом заведении для женщин была крепкая и надёжная. Ею явно часто пользовались, как и пьедесталом для других наказаний. Верещащая бабка уже была на месте, много времени казнь не заняла. На меня это зрелище произвело самое негативное впечатление. Если раньше я думала, что переживу два года тихой мышью, то теперь стала опасаться не мелких Крысиных пакостей, а гораздо большего — не убьют заключённые, так руководство казнит. К тому же повод для волнения имелся.

Синяки с моего лица уже сошли, порезы на голове заросли. Отрос небольшой ёжик светлых волос, который, несмотря ни на что, мне шёл. Я снова стала симпатичной девушкой, и задумчивых взглядов со стороны надсмотрщицы стало больше. Крыса тоже не оставалась в стороне, норовя меня то пихнуть, то стукнуть исподтишка. Казалось бы, чего ей нужно? Я никогда не конфликтовала, не отвечала на её происки, не жаловалась. И всё равно Крысе моё существование не давало спокойно жить.

После казни бабки и убийства Рыжей Крыса с новой подружкой чуть притихли. Почти полтора месяца ничего особенного не происходило. Разве что Тозя ставила меня постоянно на мытье полов в спальне, надеясь услышать мольбу и просьбу заменить работу. Один раз Крыса меня подставила, вылив всю питьевую воду в туалет. Питьевая вода была в числе моих обязанностей. Не уследила я, отвлеклась по глупости и получила от Този штрафные работы на весь барак, включая туалеты и душевую.

Туалеты я мыла магией очень осторожно, чтобы не получилось слишком чисто. С душевыми поступила так же, управилась вовремя, а старшей влетело от надсмотрщицы. Да и остальным женщинам перепало. Они же бездельничали, сидя позади барака, наслаждаясь отдыхом и вечерним солнышком. Надсмотрщица чуть стек об их спины не сломала, когда разобралась, что это за посиделки. Загнав всех в барак, устроила вначале досмотр, затем продержала всех лишний час после отбоя, прочитав воспитательную лекцию. Хотя обычно надзирательница нас несильно контролировала. С утра построение, затем дружно под её присмотром топали в столовую, далее все по рабочим местам. Раз в неделю надсмотрщица устраивала досмотр. Чего искала — непонятно. У всех один набор вещей и хм… прокладок. А тут она словно с цепи сорвалась. Провожала всех по рабочим местам, следила за самой работой, тщательно отбирая продукцию. Крысе несколько раз возвращала ножны, придравшись их к качеству.

После ужина снова все работы шли под присмотром надсмотрщицы. График уборки был переписан заново. Мне от этого особых послаблений не перепало, но каждый день спальню я не мыла, чему не была рада.

Соседки по бараку посчитали виновной во всех своих бедах меня. Взгляды кидали такие, что жуть! Спать теперь по ночам я откровенно боялась. Придушат по-тихому и никто не узнает, кто виноват.

Если быть совсем объективной, то не только у меня были неприятности. Хилую и бледную девицу, спавшую напротив моей кровати, шпыняли не меньше. Над ней Крыса стала издеваться задолго до моего появления в Восточном. Пайка хлеба этой Бледной уходила подружке Крысы. Не знаю, до какого состояния нужно было довести девушку, чтобы она в один из дней повесилась в душевой.

— Сама она, сама, — уверяла Тозя надсмотрщицу. — Давно смурная ходила.

— Сама, конечно, — заверяли другие женщины.

Я и верила, и не верила. Вполне вероятно, что Бледной помогли уйти из жизни. С другой стороны, проблем из-за этого наша группа получила ещё больше. Снова долгие построения, лишение ужина и завтрака. Бесконечные вопросы, досмотры и урезание ночного сна.

Расследовало самоубийство какое-то местное руководство. На пять дней растянулось наше мучение. Еды урвать для себя тайком я успевала, но спать хотелось постоянно. В таком состоянии находились все и мою травлю временно позабыли. Мне даже поверилось, что всё устаканилось и Крыса оставила меня в покое. Ей хватало того, как меня наказывала надсмотрщица.

— Работаешь мало? Расцветаешь с каждым днём? — шипела надзирательница, от которой не укрылось то, что мой внешний вид лучше, чем должен быть в таких условиях содержания. — Для нашей красотки дежурства по туалетам и душевым на полмесяца. Сама прослежу.

Последнее замечание огорчило. Я было обрадовалась, как магией всё помою, а сама