Моя чужая дочь - Сэм Хайес

— А знаешь что? — Руби птичкой примостилась на краешке металлического стула. Робко опустив глаза, она размешивала соломинкой коктейль.

— Что? — отозвался Роберт с улыбкой. Боль раскаленным прутом пронзила виски.

— Я нравлюсь одному мальчику из колледжа! Он пригласил меня на свидание.

Роберт понимал: эти слова дались ей не легче, чем ему далось бы признание Эрин, что он вломился в ее компьютер.

— Так это же прекрасно, солнышко. Как его зовут? — поинтересовался он небрежно, хотя и подозревал, что через месяц-другой все закончится сердечной травмой.

В памяти всплыли его собственные юные романы, и Роберт мимолетно прикоснулся к руке дочери. Интересно все же, кто ее родной отец, какой он? И что он подумал бы об этой первой влюбленности?

— Зовут Арт, он на два года старше меня, играет в школьной рок-группе. — Руби шумно потянула коктейль через соломинку. — Арт получает стипендию — мозги у него что надо. А то не видать бы ему Грейвуда — отец не смог бы платить за обучение.

Руби зарделась. Это жизнь, напомнил себе Роберт. Так и должно быть. И все же он с трудом остановил поток банальностей: не задерживайся с ним допоздна, не оставайся наедине, целоваться вам еще рано и так далее по нарастающей. Руби поделилась с ним самым сокровенным — и этот бесценный подарок помог Роберту обуздать отцовские инстинкты. К тому же Эрин сама наверняка поговорит с дочерью об отношениях с ребятами, о свиданиях и вытекающих последствиях. А сейчас Руби вся светится — было бы обидно оборвать ее душевный подъем.

— Забавное имя — Арт. Откуда он родом?

— И ничего не забавное. Он мне сказал, что его имя на гэльском означает «камень».

Солнце тонуло в бездонных глазах Руби и, купаясь в ее длинных, рассыпанных по плечам волосах, искрило рыжими бликами. Лизнув палец, девочка собрала с тарелки сладкие крошки и стряхнула на тротуар. Парочка голубей проковыляла к столику и устроила драку за лакомство. Тут же слетелись еще желающие, Роберту пришлось их шугануть. Он промокнул салфеткой влажный лоб. Боль разлилась уже по всему черепу, и жалящее солнце отнюдь не помогало. Роберт открыл зонт над столиком.

— Так откуда он все же родом, из какой части Лондона?

— Вообще-то они приехали из Уэльса.

— Ах, вон что. Замечательно. С побережья? — Пора сворачивать тему Арта — не слишком-то Руби разговорчива.

— Они как бы путешественники — переезжали с места на место, пока Арт не получил стипендию. Его отец уверен, что Арт станет знаменитым музыкантом.

Подняв руку, чтобы вытереть влажное лицо, Роберт задел тарелку с ножом и уронил на тротуар. Голуби взметнулись в разные стороны. Салфетка Роберту не понадобилась — кровь отхлынула от лица, и пот моментально высох. Боль сменилась головокружением и чувством нереальности происходящего, а в уши долбил голос, настаивая, что бродяги — это круто, хиппи — отличные ребята, цыгане — бесподобный народ.

— Путешественники? — Роберт старался настроиться на подростковую волну.

— Ага! Типа в фургонах или там в автоприцепах, только они все бросили в Уэльсе на время, пока Арт учится. А здесь вселились в пустой дом — и живут.

— Вселились… в пустой дом? — У Роберта пересохло во рту. Воды бы сейчас, похолодней и побольше.

— Арт говорит, там клево. Теперь у них есть свет и все такое. Он меня к себе пригласил — летнее солнцестояние отметить. У них вечеринка будет.

— Вечеринка?..

Махнув официантке, Роберт знаком попросил счет, расплатился и повел Руби домой. По дороге она уже взахлеб расписывала Арта, но Роберт слушал вполуха — и так узнал достаточно, больше ему просто не вынести.

Эрин его избегала. Единственным доказательством того, что жена дома, была ее «мазда» цвета электрик, припаркованная под окнами, да букет апельсиновых гербер на столике в прихожей. Где-то внутри дома хлопнула дверь, Роберт окликнул жену, но его голос заглушили звуки новой композиции Руби. Он прикрыл дверь гостиной, где звучало фортепиано, и прислушался. В ванной наверху лилась вода. Вздохнув устало, Роберт побрел вверх по лестнице. На пороге спальни остановился, глянул на ворох сброшенной одежды, втянул знакомый аромат Эрин — и решил уединиться у себя в кабинете. С каждым пролетом лестницы горячий воздух сгущался. Летом здесь всегда дышится с трудом. На маленьком пятачке между двумя кабинетами Роберт невольно остановился, отметив, что Эрин в своем уже побывала — у стены стоял ее портфель. Она и компьютер загрузила, собираясь, видно, поработать после ужина. Не обнаружила ли чужого вторжения? Правда, перед уходом с Руби он незаметно включил компьютер в сеть.

Как же давно они не проводили вечер вдвоем, не тревожась ни о его горящих делах, ни о ее документах, ни о школьных проблемах Руби… Подумать только — женаты всего-то пару месяцев, а жизнь уже превратилась в сплошную рутину.

Волей-неволей мысли его вернулись к Дженне. Вот уж с кем его семейная жизнь не потеряла новизны. Просто не успела. Все было кончено прежде, чем они докатились до обыденности. Быть может, из семейной рутины как раз и растет доверие друг к другу? Быть может, если бы они успели вырулить в заурядную колею заурядного супружества, Дженна осталась бы жива?

Роберт очень старался отогнать сомнительные чувства по отношению к Эрин, но они просачивались, как настырный солнечный луч проникает в любую щель, и Роберта переполняло то же подозрение, с какого началась его пресловутая паранойя, погубившая Дженну. Пока еще не слишком явное или ощутимое, вроде бы и говорить не о чем. Да и если на то пошло, у него уж иммунитет выработался к подобным чувствам. И все же бесконечные неувязки, мелкие, но досадные, словно занозы, убеждали его: Эрин что-то скрывает. Туман в отношениях — вот что доводило Роберта до бешенства.

У себя в кабинете он первым делом открыл люк стеклянной крыши. Парочка ос, злобно прожужжав, вылетела вон из спертой духоты. Роберт рухнул в кресло, не в силах даже думать о работе, пока в мозгах такая каша из мыслей об Эрин.

— Спроси ее, — произнес он негромко. — Возьми и задай вопрос, черт бы тебя побрал!

Роберт стукнул по столу — клавиатура подпрыгнула. Отношения с первой женой Дженной он раскромсал на миллион кусочков, так что даже останься в живых сама Дженна, их брак все равно был обречен.

Быть может, настороженность, подозрительность, недоверие — чисто профессиональные качества? За годы работы он столкнулся с достаточным количеством сомнительных личностей, чтобы понять: Эрин, полная противоположность омерзительным типам, с которыми ему обычно приходится иметь дело, не до конца с ним откровенна. Так в чем проблема? Будучи юристом, он обязан верить в невиновность Эрин, пока не доказано обратное. Проще некуда — если бы не проклятое ощущение, что все идет наперекосяк. Роберт не прислушивался к себе и не ждал уколов интуиции, однако предпочитал их не игнорировать.

Сегодня же позвоню Луизе, решил он и потянулся к бару за бутылкой виски, которую держал в кабинете на крайний случай — вроде сегодняшнего.