Ледяное забвение - Александр Ковалевский

История швейцарского студента не произвела особого впечатления на личную охрану Гитлера. Телохранители фюрера пренебрежительно относились к одиночкам-любителям.

Через полгода после провалившейся попытки молодого швейцарца убить нацистского диктатора, избавить мир от Гитлера всерьез вознамерился англичанин — британский военный атташе в Берлине полковник Ноэль Мэйсон-Макфарлейн. В отличие от британского посла в Германии Невила Гендерсона, он считал, что политика умиротворения лишь развязывает руки нацистскому диктатору. Для Макфарлейна было совершенно очевидно, что Гитлер готовится к большой войне, для чего, собственно, им и был создан вермахт.

В день празднования пятидесятилетия Гитлера, проводившегося в Берлине 20 апреля 1939 года с грандиозным размахом, юбиляр проехал стоя в открытой машине через весь город, на улицах которого его восторженно приветствовали более полумиллиона людей. Чтобы покончить с Гитлером, тогда достаточно было одного винтовочного патрона. Но среди оппозиции не нашлось никого, кто мог бы решиться убить рейхсканцлера в такой торжественно-праздничный для всей нацистской Германии день — вся страна слала своему обожаемому фюреру подарки.

По стечению обстоятельств английский полковник снимал в Берлине квартиру и ее окна выходили на улицу, по которой пролегал основной маршрут гитлеровских парадов. Кадровый офицер, участник Первой мировой войны, Макфарлейн был опытным стрелком и охотником, и он решил, что может убить Гитлера из снайперской винтовки с оптическим прицелом и глушителем. Однажды за ужином он сказал своему другу Оуэну Батлеру, берлинскому корреспонденту «Таймс», что смерть Гитлера приведет к краху национал-социализма и предотвратит Вторую мировую войну.

— Гитлер совершил уже достаточно преступлений, чтобы заслужить смерть, — вынес свой приговор Макфарлейн.

— А дипломатические осложнения? — спросил Батлер.

— Никто из-за этого войну не начнет. Но пока Гитлер жив, война будет наверняка! — ответил ему Макфарлейн. Он предложил руководству английской разведки, пока не поздно, застрелить Гитлера. В Лондоне отвергли это предложение под предлогом, что это будет «неспортивно».

Макфарлейн недоумевал. Устранить Гитлера, поджигателя мировой войны, — это не спортивно? Как будто Мюнхенский сговор был джентльменским соглашением! Из окон английского кабинета министров можно было уже разглядеть зарево пожара Второй мировой войны. Но никто не бросился его тушить. Вместо этого европейцам было предложено погибать по-джентльменски.

Будь на месте Макфарлейна человек более авантюрного склада, он мог бы уничтожить Гитлера, не испросив на то разрешения. С расстояния ста метров опытный стрелок не промахнулся бы даже без оптики. Более того, он мог бы сам при этом уцелеть. Гремит музыка, со всех сторон раздаются восторженные крики и вопли приветствовавшей фюрера толпы — наверняка его выстрел никто бы не услышал. Пристрелив Гитлера, он мог бы спокойно уйти, но Макфарлейну и в голову не приходило сделать это без санкции.

20 апреля 1939 года в долгожданный день рождения фюрера полковник Макфарлейн разглядывал Гитлера из окна своей ванной, но не через новый оптический прицел, а через свой старый армейский бинокль.

Ближе всех к цели был немец Георг Эльзер. Будучи простым плотником, он всю жизнь любил возиться с часами, что очень пригодилось ему при изготовлении часового механизма для бомбы. Задумав убить Гитлера во время празднования «Пивного путча», он обратил внимание на каменную колонну с трибуной в пивной, где должен был выступить фюрер, и решил, что если он установит бомбу внутри этой колонны, то оратору не избежать своей участи. В день, когда Германия 1 сентября 1939 года напала на Польшу, Эльзер приступил к своей кропотливо-изнурительной работе. Ему предстояло выдолбить глубокую нишу в колонне, чтобы спрятать внутри нее изготовленное им взрывное устройство. Затем следовало установить там звукоизоляцию, чтобы не было слышно тиканья часового механизма, и все тщательно замаскировать. Он приходил в эту пивную поздно вечером, заказывал дешевое второе блюдо и большую кружку пива, а потом уходил в подсобное помещение и, забившись в темный угол, ожидал закрытия пивного зала.

Дождавшись своего часа, Эльзер выходил из убежища и принимался за дело. При тусклом свете карманного фонарика ему приходилось долбить колонну, стоя на коленях. Он старался избежать малейшего шума, поскольку любой звук очень громко раздавался в ночной тишине пустого зала. Примерно каждые десять минут в уборных с шумом автоматически спускалась вода, и он дожидался этих нескольких секунд, дабы использовать их для работы. Так он трудился до двух-трех ночи, потом немного дремал и, когда пивная открывалась, уходил через заднее крыльцо. Один раз его все-таки обнаружили после того, как пивная закрылась, но Эльзер уже успел подружиться со многими официантами, и все просто посмеялись над засидевшимся клиентом.

Возвратившись домой под утро, он принимался за изготовление бомбы. Взрывчатку для нее он раздобыл, устроившись разнорабочим в каменоломню, где постоянно проводились взрывные работы. В течение месяца Эльзер воровал там динамитные шашки и детонаторы к ним, которые хранил дома в платяном шкафу. Часовой механизм бомбы был сконструирован им таким образом, что его можно было привести в действие за шесть дней до взрыва, который должен был произойти с точностью до минуты.

Чтобы подготовить покушение на фюрера, Георг Эльзер провел в зале мюнхенской пивной тридцать пять ночей. И вот настал день, когда все было готово. За шесть дней до речи Гитлера Эльзер в очередной раз пробрался в пивную, запустил часовой механизм и установил бомбу в колонне. После этого он покинул Мюнхен. Адская машина взорвалась в установленное время, но разминулась с Гитлером всего на тринадцать минут.

Неудавшиеся покушения только укрепляли внутреннюю уверенность Гитлера в том, что немецкому народу его послало само Провидение, которое бережет его, дабы он выполнил некую особую миссию. Поздравления со счастливым для него исходом после взрыва в пивной он воспринимал спокойно и сосредоточенно. Сказал, что его спасение от гибели — чудо, которое он воспринимает как предзнаменование того, что ему удастся выполнить свою задачу главы рейха.

Сам он любил рассказывать своему ближайшему окружению о случаях, происшедших с ним во время Первой мировой войны, которые подсказали ему, что он находится под защитой божественного провидения. Так, однажды он ел свой обед, сидя в окопе с несколькими товарищами по оружию, как вдруг ему внезапно послышалось, что какой-то голос свыше говорит: «Поднимайся и иди туда». Этот голос звучал так ясно и настойчиво, что он беспрекословно повиновался, как будто это был военный приказ. Он сразу же поднялся на ноги и прошел метров двадцать по окопу, неся с собой обед в бачке. Затем он сел, чтобы доесть обед, и его разум снова успокоился. Едва он закончил обед, как в той части окопа, которую он только что покинул, сверкнула вспышка и раздался оглушительный взрыв. Шальной снаряд взорвался над его товарищами, и все погибли. А первое предчувствие о своем предназначении возникло у него в госпитале, где он лечился от временной слепоты как пострадавший от газовой атаки англичан. И когда он был прикован к постели, к нему неожиданно пришла мысль, что он освободит Германию и сделает ее великой. И он, мол, сразу же осознал, что сможет реализовать эту задачу.