Больной, вернитесь! - Алекса Григ

— Ну да. Вот, держи, — он протянул мне визитку. — Если надумаешь сменить имидж, поспособствую. Я люблю эксперименты!

Парень развернулся и ушёл.

— Заметно, — тихо пробормотал я ему вслед.

Яркие кислотно-синие брюки, розовая куртка-рубашка к ним. Волосы выкрашены в несколько цветов. Такого встретишь и уже никогда не забудешь. При этом всё было подобрано идеально и не портило парня. Не делало его похожим на девушку или пугало.

Вот как надо идти по жизни: не боясь показаться глупым или смешным…

Если бы я меньше загонялся… Если бы сразу же объяснился с Настей… не стал бы тянуть время, нашёл нужные слова, рассказал ей о своих чувствах и опасениях… Возможно, что сейчас мне не пришлось бы кусать локти.

Глава 27

Анастасия Алексеевна Ожегина

Из положительных моментов: больше никто не угрожал мне физически. После того, как Ольга вышла из моей новой комфортабельной тюремной камеры, я слышала её визгливый голос, которым она распекала своих подчинённых. Судя по подслушанной информации, ко мне и на пушечный выстрел больше не подойдут. Потому что дамочка обещала “укоротить тыкалку в ноль” и “отстрелить яйца к херам собачьим”. Что-то мне подсказывало, что охранники дорожили своими гениталиями в достаточной мере, чтобы больше не рисковать ими.

Из минусов: мне пришлось написать крайне неприятную записку.

Я, конечно, попыталась сделать её с двойным дном, но поймёт ли это адресат — большой вопрос.

Когда Роман рассказывал о своей бывшей и проблемах, которые она ему доставила, я подумала, что он преувеличивает… Вечно для мальчиков во всех их “бедах” виноваты девочки… Похоже, я была несправедлива к мужчине. Преуменьшал он размах этой суперухоженной стервы. Не удивительно, что, встретив сопротивление с моей стороны, он отступил. Я бы на его месте тоже не поверила, что стоит пытаться.

Эх, а ведь будь я чуть поласковее… не испугайся тогда, не прогони… Да что теперь руками махать. Дело прошлое. Назад не отмотать и не изменить.

Сама, дура, виновата. Нужно было здраво подумать, прежде чем бежать в парк.

Остаётся надеяться, что бизнес для Ворожбина важнее, чем я. Хотя кого я обманываю? Я же прекрасно осознаю, что Роман не такой… Что он не оставит девушку в беде… И мне стыдно и плохо от этих мыслей.

Ольга появилась ближе к вечеру понедельника. Шумная, довольная, “на веселе”. В двери повернулся ключ, и ко мне заявилась “хозяйка”.

— О, Нас-тень-к-к-ка… А чего эт-т-то ты такая хму-рая?! Знаеш-ш-шь, а ведь Ромочка тебя цен-нит, похоже, больше, чем свой бизнес-с-с! Я впечатлена, да, — размахивая початой бутылкой, заявила она.

Судя по количеству содержимого в ёмкости с громким названием «Hennessy Richard»[5], у женщины алкогольдегидрогеназа[6] “работает по медленному типу”. А совести и чувства самосохранения нет и в помине. Я, конечно, не специалист в этой области, но не видела оснований напиваться до такой степени, чтобы потом с трудом держаться на ногах.

— Ну? Чего ты молчиш-ш-шь? Рад-дуй-ся давай! Этот мудак влю-бил-с-с-ся в тебя! И чего только наш-ш-шёл, а? Ну вот чем ты лучше меня?! Разве что молож-ж-же… Но знаеш-ш-шь, этот недостаток с годами ис-па-ря-ет-ся, ик! Я тоже была когда-то молодой и красивой дурочкой… А теперь я просто красивая…

“Идиотка!” — так и подмывало меня добавить.

Однако что-либо комментировать сейчас было сравнимо с самоубийством. Пьяная, обличённая властью, глубоко несчастная женщина — это опасно.

— Ты что, не рада? — продолжала допытываться Ольга.

— А чему я должна быть рада?! — попыталась откреститься от Романа я. — Он мне никто.

— Тож-ж-же верно! Вот сюр-при-з-з Ворожбина ждёт… Он ради смазливого личика отпишет мне весь свой бизнес-с-с, со всеми активами и пассивами, а сам останется у разбитого корыта! Ха-ха-ха! Круто же, да? Ну, скажи-и-и… круто?

— Да! Замечательно.

Не знаю, правильно ли я поступала, пытаясь убедить Ольгу, что мужчина мне безразличен, но других идей в голову просто не пришло.

— Давай выпьем за мою победу!

Что? Ещё и пить с ней? Лучше бы покормили… Я с утра ничего не ела. Такое ощущение, что у них тут сервис “минус три звезды”. Туалет раз в четыре часа, если не забудут, и одноразовое питание.

— Что, не хочешь со мной пить?! — скривилась женщина. — Брезгуешь, да?

— Нет. Закуски не наблюдаю, — обнаглела я.

— Хм… дело говоришь! Марек, принеси нам что-нибудь пожевать! И бокалы! Живо!

Придётся вспоминать студенческие годы. Уже тогда мне виртуозно удавалось откосить от пьянки и не быть пойманной. Надеюсь, тут тоже прокатит. Тем более, что моя “собутыльница” уже “хорошенькая”.

Закуской оказалась запечённая курица, сыр, чёрный хлеб и копчёная колбаса. Всё очень вкусное. То есть для кого-то здесь держали нормальную еду, а не ту бурду, что мне принесли утром с громким названием “каша”.

Судя по радости Ольги, завтра меня вообще могут “забыть” покормить, если что-то пойдёт не так. Руководствуясь сугубо этими соображениями, я припрятала несколько кусочков хлеба и сыра.

Через несколько часов “застолья”, после которого “хозяйку жизни” элементарно унесли, я узнала, что Ворожбин, несмотря на сопротивление родни, начал процесс передачи бизнеса Ольге. Откуда она это узнала? У неё есть свои глаза и уши… Эх, почему кодекс врача звучит как “не навреди”. Я бы провела несколько операций по лишению этих самых соглядатаев столь важных в их работе органов…

Оставалось лишь надеяться, что мне удастся прожить дольше, чем эту ночь. Я, конечно, не была фанаткой развлекательного телевидения и чтения детективов, но даже тех скудных “знаний”, которые имелись, хватало, чтобы понимать — в итоге я стану ненужным свидетелем. Тем более, что Ольга в порыве словоохотливости в красках рассказала, как “докатилась до жизни такой”. Совсем юной она встретила “папика”, который вытащил её “из грязи”. Красиво одел, обул, позволил приобщиться к благам индустрии красоты, оплатил исправление формы носа, увеличение груди, дал почувствовать вкус жизни в зарубежных поездках и отдыхе… А потом, когда девочка привыкла к сытой красивой безмятежной жизни, потребовал оплаты. И, что удивительно, это не был интим. Точнее, был, но не с ним… Этот таинственный благодетель подложил Ольгу под Романа! Он диктовал ей, как себя вести и что делать. И тогда, когда они лишь познакомились, и тогда, когда разводились, и сейчас. Вот такая правда жизни. И за эту информацию меня, само собой, не пощадят. А ведь я ничего не выспрашивала… Больше молчала и угукала. Да и навести на таинственного “папика” при всём своём желании не смогла бы. Но кого это волновало?!

Скоро утро. От Ольги я знала, что в девять