Записки землянина - Вячеслав Колмыков

снова влезть в лужу. А что я мог ответить? Для меня культурный человек это тот кто уважает не только старших и противоположный пол, но и остальных. Он не хамит и ведет себя подобающим образом. Умеет вести себя за столом в обществе… Вот, в принципе, и все. Я понимал, что этого мало и может быть совсем не то, но не хотел, чтобы мне в очередной раз утерли нос.

Пазикуу заметил мое замешательство и не стал развивать тему.

Мы начали собираться, чтобы «поканать» по гостям. От предложения посетить знакомую троицу я не мог отказаться. Тем более, что Кудисю, Лэо и Ниминоки живут в разных местах, что не может не радовать. А значит снова путешествие пусть и не большое, но это все-таки лучше, чем сидеть дома. Еще они ведут такой же аскетический образ жизни, как и мой старик. То есть, отрешившись от собственной цивилизации в пользу изучаемой.

Первым, к кому мы поехали, был Кудисю.

Дорога к нему ни чем не отличается от дороги в город: тот же лес, те же холмы. Встречного транспорта практически не было. Разглядывая бескрайние зеленые просторы, в голову невольно закрался вопрос. Я вспомнил, как Пазикуу говорил об их населении, что оно составляет около четырехсот миллиардов. Если на Земле нас примерно шесть миллиардов — это уже много. а если дойдет хотя бы до ста, то будем как селедка в бочке. Вон, китайцев сколько! Законы даже есть у них, которые препятствуют росту населения, потому как всех прокормить и обучить уже трудно. В Африке, вон, голодают. Одна Россия — самая большая, а в пересчете на квадратные километры на человека самая малочисленная. И все равно население падает. Это, конечно, мои поверхностные знания, но и их хватило, чтобы поинтересоваться у Пазикуу о том, куда они разместили своих собратьев.

— На Льуане только около двадцати миллиардов, — отвечал он. — В основном они проживают в городах. Некоторые на других планетах, пока там не появится жизнь. Но большая часть проводит в космосе, то есть в открытом пространстве. Это в основном те, кто занимается поиском и те, кто отслеживает, вроде как диспетчеры. И семьи, ожидающие своих родных на орбитах планет. Вы видели их, когда ваш аппарат готовился войти в атмосферу Льуаны. На остальных планетах схожая картина.

Потом мне ничего не пришло в голову как спросить.

— А почему они там вертятся как сумасшедшие?

На этот вопрос Пазикуу ответить тогда не успел. Он хотел было открыть рот, но вместо этого сделал движение рукой на себя.

— Прибыли, — прокомментировал он только.

В конце дороги, до которой мы не доехали шагов двадцать, располагалось убежище пот таким же куполом, как и у Пазикуу. я невольно присвистнул, увидев его. Мой старик оказался прав: Кудисю такой же «больной на голову», как и он сам.

Посредине поляны возвышалось что-то вроде скалы — огромный камень, наклоненный в сторону в виде Пизанской башни. Сразу вспомнилось кафе на Набережной, где сооружен искусственный водопад из камней и цемента. Но этот представлялся на много больше по своим размерам. К тому же, с подвесной стороны пещера, в которой и обитает Кудисю. Вокруг скалы растут небольшие деревья, чем-то похожие на наши дубы, и кустарник, в которых я вообще не разбираюсь (колючки да колючки!) Но больше всего меня порадовала трава. Она там повсюду — высокая, зеленая, сочная; и небольшой пруд за скалой окруженный цветами, в которых я тоже ничего не смыслю. Но очевидно они полевые — родственники с планеты изучаемой Кудисю. Остальную территорию занимают насаждения. Что это за насаждения, тоже не знаю. Видно, приусадебный участок. Другого сравнения на ум не приходит.

Мне стоило огромных усилий, чтобы вновь не засмеяться, когда из пещеры вышел Кудисю. Набедренная повязка; кожаный пояс, перекинутый через плечо; костяные браслеты на руках; амулет на шее; полу мокасины-лапти на ногах — и все это на фоне бледного, как простыня, и тощего скелетика. Нелепую картину довершал деревянный шампур с кусками жареного мяса. Он держал его в руке. По жирным пятнам вокруг рта можно было догадаться, что Кудисю оторвали от трапезы. И все же на нем сияла улыбка, подмеченная мной в первый день нашего знакомства.

Он ничего не говорил и не делал, увидев нас. Только стоял и улыбался.

Пазикуу предупредил меня перед тем, как войти.

— Делайте все, что он предложит, и повторяйте за мной. В остальном вы свободны.

Я плохо понял его просьбу, но перечить не стал.

Перед тем, как войти в основной купол, мы сняли с себя одежду и напялили точно такую же, что была на Кудисю. На мой немой вопрос Пазикуу успокоил.

— Манана, если вы забыли, копия Земли. С вами ничего не случится.

Он был прав. Когда я переоделся и оказался на территории Кудисю, то не почувствовал никаких перемен, если не учитывать аромата, витающего в воздухе. Запах живой природы, совсем как родном лесу и жареного мяса! От всего этого у меня заурчало в животе (он у меня очень любит шашлыки). А обстановка сильно смахивала на пикник, который за свою молодость у меня случался не раз.

Облачившись в шкуры, я понюхал их и попробовал на ощупь так, чтобы старики не заметили. Не хотелось их обидеть, но было не безразлично и то, что соприкасалось с моей кожей.

Опасения оказались напрасными. Никакого неприятного запаха и неудобств они не доставляли. Видимо специально для гостей, решил я и поднял руку ладонью к хозяину пещеры. Так он наконец-то нас поприветствовал.

Первым заговорил Пазикуу. Я сразу понял, что это не льуанский язык, отличающийся мягкостью. Этот язык был грубым, отрывистым, похожий на немецкий, хотя я и его-то не знаю, но от других отличить все же могу.

Говорили они не долго. После чего Кудисю жестом пригласил нас в пещеру.

— О чем вы там халям-балямкали? — шепотом поинтересовался я у Пазикуу.

Он дождался, пока Кудисю не скрылся в пещере и так же шепотом ответил.

— Я уговорил его разговаривать с нами на вашем языке. И еще, чтобы особо не проявлял характер мананцев, если вы вдруг что-нибудь не то сделаете или ляпните. Вы не знаете его правил.

— А если он его все же проявит?

— Зашибить может. Но вы не переживайте — я рядом.

— Успокоили.

По виду Кудисю нельзя было сказать, что он способен на такое. Мешала его улыбка. Она освещала пещеру до моей первой ошибки. Как только мы прошли в нее, меня поразила ее атмосфера — дикая и