Новая Зона. Друзья друзей - Сергей Недоруб

– Спасибо, – сказал Орех. – Не пропадай тут… А лучше вали. Куда угодно, но вали.

– Ты знаешь мой ответ.

– Да, – сказал Орех, идя на северо-запад от пруда. – Время покажет.

Воинская часть ХХХХ, Запорожская область

14 ноября 1996 г.

11:06

– Рядовой Корнеев по вашему приказанию прибыл!

Сделав еще глоток крепкого черного чая, полковник Рябов поставил кружку на стол, заметив в очередной раз, что блюдца в кабинете Васильченко отсутствовали. Его снова охватило чувство досады. Еще одна деталь дополнила массу слухов про бардак в части старого товарища.

– Вольно, – произнес Рябов, сцепляя пальцы рук на подтянутом торсе. Сидящий справа от стола Васильченко заерзал, глядя на рядового Корнеева с пренебрежением, но ничего не сказал. Рябов внутренне усмехнулся. Интересно, кто из этих двух раньше выдаст скрытое противостояние между солдатиками и подполковником Евгением Васильченко, пустившим дедовщину и пофигизм младшего офицерского состава на самотек, что, в свою очередь, уже привело к дезертирству шести человек?

Впрочем, этого рядового перед собой полковник видел впервые, и у него даже не возникло мысли счесть его «солдатиком». Воображение, рисующее далеким от службы людям образ сияющего защитника Родины с гагаринской улыбкой, здесь не работало. В этой проклятой воинской части каждый, кто дышал, имел все основания всерьез опасаться за здоровье и жизнь.

Рядовой Виктор Корнеев выглядел как ожившая статуя неизвестного павшего бойца. На его бесстрастном лице не было и тени недовольства или, напротив, той самой пародии на патриотизм, с которой молодые придурки бегут на убой. Синяков полковник тоже не заметил, равно как и любых других видимых повреждений. Ему жутко захотелось предложить солдату перекинуться с Васильченко в домино, но в таком случае его друг детства Женька, доросший до погон с двумя звездами на полосках, не оценил бы шутки.

– Как служба, рядовой? – поинтересовался Рябов.

– Удовлетворительно, товарищ полковник, – ответил Корнеев не задумываясь.

Васильченко хотел что-то сказать, но Рябов остановил его движением руки. Не очень вежливо, конечно, унижать таким образом человека. Однако сейчас доверие Корнеева было ему важнее, чем настроение командира части. С Женькой можно будет все обсудить позднее.

Куда важнее, что Корнеев если и чувствовал беспокойство по поводу пребывания в комнате наедине с командиром и неизвестным полковником, то не подал виду. Интересно, какие догадки у него сейчас роятся в голове насчет причин, по которым его сюда вызвали?

– Скажи, рядовой, – обратился к нему Рябов, – если бы ты мог сам выбирать себе место для несения службы, ты бы снова выбрал то, где находишься?

Над формулировкой вопроса Рябов думал достаточно долго по пути сюда, еще находясь на заднем сиденье «уазика». Вопрос подразумевал несколько скользких ответов и ассоциаций. От того, что сейчас скажет рядовой, будет зависеть вся его дальнейшая жизнь.

– Зависит от того, было ли бы мне предоставлено право выбора иных альтернатив, – проговорил Корнеев, ни разу не споткнувшись на слове. – В частности – возможности не служить больше.

Васильченко хохотнул, видимо, предвкушая скорую расправу над наглостью рядового. Рябов оставался невозмутимым.

– Ты больше не хочешь служить? – поднял он бровь.

– Вопрос был не об этом, товарищ полковник.

– А о чем я спрашивал?

– Вы спрашивали меня, что бы я выбрал, будь у меня право решать. В сослагательном наклонении. В действительности же я не имею права выбора, и поэтому все мои слова о том, что бы я сделал в других условиях, прошу считать фантазией на тему.

– Хорошо, – сказал полковник. – А если я попрошу тебя дать мне какой-нибудь ценный совет? Любой, по твоему выбору. Что бы ты мне посоветовал?

– Вам не нужно просить, товарищ полковник. Вам стоит лишь приказать.

– Конечно, – осклабился Рябов. – Приказ снимет с тебя ответственность, верно?

– Приказ будет понят мною однозначно, товарищ полковник.

– Тогда я приказываю тебе дать мне совет, на твое усмотрение.

Васильченко ухмылялся, глядя на Корнеева. Ну и подставил же его друг умничающего дятла…

– Полковник Рябов, – произнес Корнеев. – Вы неправильно дышите. Я советую вам больше пользоваться диафрагмой. Когда вы говорите вслух, вы используете лишь верхнюю часть легких. От этого ваш голос звучит не настолько сильно и внушительно, как мог бы звучать. Дыша животом и опуская центр звука от горла к груди, вы добьетесь громового голоса. При вашем звании это может быть полезным.

Рябов озадаченно склонил голову.

Васильченко чуть не пролил чай.

– Ну все, достаточно, – прошипел он, поднялся, и Рябов неожиданно тоже вскочил со стула.

– Я хочу посмотреть других, – попросил он, глядя на друга. – Пожалуйста, выбери лично кого-нибудь из тех, кого считаешь подходящими. Все остальное позже обсудим.

Васильченко пожал плечами.

– Да не вопрос, – сказал он и скрылся за дверью. На Корнеева он принципиально не смотрел, но рядовой все же отдал ему честь. Подполковник не удостоил его ответным жестом.

Рябов вздохнул, снова садясь на стул. Хотел допить чай и обнаружил, что вкус к нему пропал.

– Еще несколько вопросов, рядовой, – сказал он. – И я требую максимальной честности. Ты считаешь себя здоровым?

– Обследование при поступлении на службу показало, что я здоров, товарищ полковник.

– Брось эту чушь. Они там ограничиваются приблизительным подсчетом рук и ног, прежде чем влепить тебе штамп. Считаешь ли ты сам себя здоровым?

Корнеев слегка пошевелил губами. Рябов был готов расценить это как знак растерянности.

– Это не мне решать, товарищ полковник, – сказал солдат. – Я чувствую себя нормально.

– И это тоже брось. Никто не может чувствовать себя нормально под началом Евгения Петровича. Я читал жалобы, доклады, донесения, материалы свежих уголовных дел и даже подшивки старых. Только полный кретин или уверенный в себе урод может любить службу в части Васильченко.

– Моей подписи нет в этих обращениях, товарищ полковник.

– Знаю, что нет. И мне интересно почему. Тебе наплевать, что происходит с твоими друзьями по казарме?

Корнеев задумался на какое-то время.

– Мои друзья сами решают, как им поступить, товарищ полковник.

– Сомневаешься, – заметил Рябов. – Колеблешься. Это хорошо. Если бы ты чеканил ответы, как робот, я бы заподозрил у тебя синдром Аспергера, и следующие недели ты бы провел в психушке. Послушай меня, рядовой. Я слышал, что в этой части таких, как ты, не держат за людей. Так это или нет – разберутся другие. Я не буду требовать от тебя стучать на товарищей, жаловаться на командиров или подставляться любым другим способом. Между нами, мне стоило трудов дождаться момента и вывести отсюда твоего подполкана.