Зюзюка и другие - Екатерина Вильмонт

– Можешь себе представить, я должна была говорить: «ЭлвисПресли откинул копыта в таком-то году...» Как тебе такое нравится?

– И ты отказалась? – с замиранием сердца спросила я.

– А ты полагаешь, я могу так низко пасть? Разумеется,отказалась. А ты бы согласилась?

– Я бы с превеликой радостью!

– Ты с ума сошла!

– А чем это хуже ликующих репортажей об успехах советскойпромышленности или сельского хозяйства? По крайней мере Элвис Пресли и в самомделе откинул копыта. Это правда, и ничего, кроме правды. А уж в какихвыражениях сообщать эту правду, мне абсолютно все равно. Хоть в матерных.Умоляю, сведи меня с этими людьми.

Несмотря на неподдельное возмущение, просьбу мою онавыполнила. И я своим глубоким, поставленным в Школе-студии МХАТ голосом сталапроизносить в эфире весьма причудливые сленговые тексты, которые поначалуредактору даже приходилось мне переводить. Но меня это только забавляло. Моязакадычная подруга Натэлла чуть не врезалась в столб, когда в машине услыхалапо радио, как я читаю этот текст. У нее случилась форменная истерика от хохота.Зато мой братец Гера позвонил вечером и сказал:

– Лёка, передай своим патронам, что это гениальный ход! Уних большое будущее. Мои студенты в диком восторге. Торчат и тащатся.

Вот так я вернулась к любимой профессии и, должна сказать,полюбила ее еще больше. Теперь я зачастую сама пишу свои тексты, черпая новыесловечки и обороты из лексикона внучки и ее окружения.

Наша студия располагается в здании бывшего заводскогопрофилактория, а недавно в это же здание въехал новый дециметровый телеканал иво дворе стало так тесно, что даже пешком пройти проблема, не то чтоприпарковаться. За мной всегда присылают машину, и шофер Вася, въезжая во двор,матерится так виртуозно, что я только диву даюсь. У меня даже создаетсявпечатление, что он своими матюгами разгоняет плотные ряды машин, так что емуудается каким-то образом вклиниваться между ними.

– Ты уж извини, мать, но без этого разве ж по Москве проедешь?

Я только смеюсь в ответ. Он хороший парень, Вася. А в борьбес московскими пробками все средства хороши. Например Натэлла, женщина с тонкиммузыкальным вкусом, однажды повергла меня в шок. Мы с ней попали как-то впробку на Ленинградском проспекте, она тяжело вздохнула, поменяла диск вмагнитофоне и вдруг врубила Верку Сердючку. Я чуть из машины не выпала, аподруга объяснила:

– Понимаешь, при пробках помогает, как это ни дико! Вот,смотри, что я говорила!

И в самом деле, пробка начала рассасываться!

– Но как тебе в голову пришло такое купить? –полюбопытствовала я.

– Это не мне, а Датико.

Датико был ее любимым племянником.

Я хотела было посоветовать этот способ Васе, но потомрешила, что его виртуозный мат для меня приятнее.

Зарплату у нас выдают в конвертах. Вскрыв его, я обнаружиланекоторую прибавку. Приятный сюрприз.

– Ошибки нет? – поинтересовалась я на всякий случай.

– Нет-нет, все правильно, – успокоила меня бухгалтерша.

Надо бы чем-то порадовать Стаську, но угодить ей сложно, темболее что Ариадна заваливает ее тряпками, очевидно полагая их достойной заменойматеринской любви. И я купила внучке коробку ее любимых конфет «Рафаэлло».Обожаю смотреть, как она их ест. Это целый ритуал. Ни чаю, ни кофе. Она садитсяв кресло, кладет свои длиннющие ноги на пуфик, двумя пальчиками берет конфетуиз коробки, подносит ко рту, потом, словно опомнившись, осматривает ее со всехсторон, нюхает, откусывает половину, закрывает глаза и долго-долго мнет языкомво рту, наконец громко выдыхает: «Кайф!» – и бросает в рот вторуюполовину, но уже не смакует, а быстро проглатывает и облизывает пальцы.Интересно, что любые другие конфеты она ест только с чаем и без всяких фокусов.Как-то я ее спросила, почему, но она только плечами пожала:

– Понятия не имею.

Не успела я войти в квартиру, как позвонила Стаськинаклассная руководительница:

– Леокадия Петровна, прошу вас выбрать время и зайти вшколу.

– Что-то случилось? – перепугалась я.

– Пока нет, но поведение Станиславы... Да и вообще, учебныйгод только начался и еще можно кое-что сделать... Как-никак выпускной класс.

– Но она же хорошо учится!

– Она стала много пропускать, и, думаю, вы не всегда вкурсе.

– Прогуливает?

– Да!

– Я поговорю с ней.

– Леокадия Петровна, если бы я не знала про вашиобстоятельства, я бы и внимания не обратила, но в данном случае... Девочка однасо старой женщиной... Прошу вас, будьте внимательнее. Хорошие оценки еще невсе. Есть примеры, когда оценки отличные, а на деле ребенок отпетый...

– Есть что-то конкретное или это так, общиесоображения? – вскипела я.

– Пока – общие! Но до конкретного может быть одиншаг, – зловеще пропела училка.

– Хорошо, я учту и непременно поговорю с внучкой. Спасибо засигнал! Это очень мило с вашей стороны, – дрожа от бешенства сказала я.

Идиотка не поняла иронии.

– Ну что вы – это мой долг!

– Я могу пока не приходить в школу?

– Да-да, я надеюсь этого разговора будет достаточно.

Вот же сука! Я и без нее боюсь за Стаську на каждом шагу, аона... Ну прогуляла девчонка урок, подумаешь, большое дело... Я и сама в юностипрогуливала почем зря и ничего, выросла... Сейчас, конечно, совсем другиевремена. Я-то, прогуливая, ходила в кино за двадцать копеек, а куда Стаськатаскается? И с кем? Надо будет с ней поговорить. Хотя она меня совсем небоится. А вот Геру все же побаивается. Во всяком случае, прислушивается к егомнению. Гера – это мой брат, известный ученый и писатель-фантастодновременно. Однажды я застала ее крутящейся перед зеркалом в купальнике струсиками-стрингами, присланном Ариадной. Я знала, что она собирается на деньрождения к однокласснику, который будут отмечать в бассейне. И ужаснулась:

– Стаська, ты с ума сошла. Это же просто безобразие!

– Ничего подобного! Очень даже клевый купальник.

– Где ты видишь купальник? Невооруженным глазом его неразглядишь.

– Лёка, ты устарела!

– Естественно, я ведь твоя бабка. Но глаза и мозги у меняпока еще на месте.

– Именно что на месте, вперед не двигаются.

– Не хами!

– Я не хамлю, просто констатирую факт.

– Сейчас придет Герман, спроси его.

– На фиг! Я все равно пойду так!

– Прямо по улице так пойдешь?