Офицер разведки - Владимир Геннадьевич Поселягин

тем лучше. Следующий окоп с минометом был именно этот. Новенький полковой стоял. Так что боевым артефактом уничтожил расчет, восемь солдат, дальше убрал трубу и диск подноса в хранилище, а следом и мины, убрал все снаряженные, двадцать штук, и дальше, отойдя от окопа к складу боепитания, уже вскрывал ящики и снаряжал мины. Стоит пояснить. Вообще полковой миномет в транспортном положении почти полтонны весит, но в боевом, уже облегченный, его вес двести восемьдесят килограммов, что не может не радовать. Больше мин возьму. Я у немцев забрал плавающий танк, боеприпасы у нему и топливо, плюс автомобиль. Оставил в запасе всего две с половиной тонны для миномета и мин. Так что остальное заполнил именно боеприпасами. С учетом, что одна снаряженная мина, с пороховыми зарядами, весит от тринадцати до пятнадцати килограммов, а я брал осколочные и осколочно-фугасные, то смог набрать двести семь мин в запас. Солидно, как я думаю.

Что по калибру, то вот что я решил. Глупо иметь орудие с небольшой дальностью, когда, владея «Глазом», можно бить прицельно на максимум. У этого миномета это шесть километров. Пусть он будет. В общем, последняя снаряженная мина, двести восьмая, не ушла, так что достал свои вещи, как раз мине места хватило, и двинул к нашим. До рассвета часа три, успеваю. Не просто успел, а проник в штаб пехотного полка вермахта, украв все документы и карты, а также полковника, командира полка, что два вещмешка с картами и нес, у меня в хранилище места не было. Связал его, кляп в рот, и вот как мула использовал. Ничего, колол в задницу острием ножа, и тот быстро перебирал ножками. Сам полковник тучный, даже скорее толстяк, форма пошита по индивидуальному заказу. Да у него живот свисает чуть не до колен, я эту тушу на себе не уволоку, сто пятьдесят кило. Так что пускай сам перебирает своими толстыми и короткими ножками. Часовых и наблюдателей на передовой линии девяносто девятой стрелковой дивизии, где решил выйти к своим, поскольку меня тут знали, я прошел незаметно, как и у немцев. Я у противника боевым артефактом пользовался, умертвив по пути почти две сотни солдат и офицеров. Штаб полка тоже. А этот полк венгерский, а что они творили на наших территориях – просто ужас. Вот, даже комфронта Ватутин, наслушавшись, приказал в плен мадьяр не брать. Правильный приказ. Было бы больше времени, от полка бы я ничего не оставил, но торопился.

Светало. Вышел к штабу полка, подняв там всех. Меня тут же в штаб дивизии с ценным призом. С полковником разведка и штабные работали, а со мной – особисты. Нормальные парни, я со многими давно на «ты» был. Сначала устно сообщил, как меня похитили, как бежал и до своих добирался. Вон, командира вражеского полка взял в плен с запасом ценных документов, их уже изучали. Комдив не мог не воспользоваться такой ситуацией… Уже рассвело, я написал рапорты, так что с охраной проехался по позициям, нанося данные по противнику на карту. Все что видел нанес. Так что артиллеристы дивизии стали по ним работать, а дивизия готовилась дальше наступать. Я же недолго в дивизии задержался, сегодня двадцать второе июня, утром вышел к своим, а в обед как раз вернулся из поездки за разведданными, пищу принимал, когда меня уже приказным порядком дернули в тыл. Куда – не знаю, тут все через Особый отдел дивизии идет.

В этот раз мимо аэродрома истребительного полка, что почти стерся за время воздушных боев, мы не проехали. Меня сами особисты везли с охраной бойцов из комендантской роты. Там уже ждал самолет, одномоторный, с высоким расположением крыла, на семь пассажиров. Кроме летчика никого не было. Впрочем, командир авиаполка попросил взять дополнительных пассажиров и почту, раз все равно в тыл летим, не отказали ему, и, вот так взлетев, направились в тыл. Я большую часть пути банально проспал, все-таки сутки на ногах, да еще попросили помочь с проведением разведки. Комдив торопился, понимая, что меня скоро дернут в тыл. Не отказался, так что теперь нагло дрых, пока не сели на аэродроме Киева. Сам я был в своей полевой форме, при наградах, фуражку мне новую в дивизии подарили, ту, что у расстрелянной колонны потерял, я так и не нашел. При мне мои вещи, шинель. Шашку убрал в хранилище, документы сохранил, свое удостоверение. В штабе полка мне выдали направление на Москву, филькина грамота понятно, но хоть что-то. Еще по наградам, комдив за полковника-мадьяра, что я им подарил, особенно за документы добытые, приказал штабным написать на меня представление. На Звезду Героя. Я пытался объяснить, что это бесполезно, мол, в верхах костьми лягут, но награды мне не видать, это с сорок второго повелось, но тот уперся как баран. Я даже предложил дать орден Красной Звезды, которые у того в запасе были, и мне достаточно. Про барана я уже сказал, уперся. Нет, спасибо конечно, но хрень это все. Все равно Красную Звезду дадут, спустив до него. Просто ждать придется от нескольких месяцев до полугода, пока разродятся, это если еще не потеряют наградной квиток, а тут сразу бы получил.

На военном аэродроме у Киева пришлось погулять в стороне, пока заправляют машину, техника безопасности этого требует. Обоих летчиков уже забрали, как и мешки с почтой. Один летчик тяжело ранен был в бою, смог довести машину до аэродрома и сесть, его на носилках везли, а второй травмирован при неудачной посадке. Их сразу в госпиталь, машина ждала, знали кого везут. Как заправились, снова поднялись в воздух и к столице полетели, причем салон полный, попутные пассажиры, снова мешки с почтой, и все места заняты. А я спал.

На всем пути было чистое небо, поэтому добрались без происшествий. время было восемь вечера, когда я, потягиваясь и разминаясь, стоял у крыла самолета. Пассажиры уже покинули машину, два бойца ожидали, чтобы забрать почту. Тут ко мне и подошел неизвестный майор госбезопасности.

– Майор Одинцов?

– Это я, – закончив делать приседания, кровь по венам побежала, подтвердил я.

– Попрошу ваши документы.

Он изучил мое удостоверение и велел следовать за ним, мол, его за мной послали. Ну уж нет, я попросил его предъявить документы. Тот не возражал. Ну не знаю, вроде настоящие. Так что мы прошли к новенькой черной «эмке», и шофер, боец НКВД, повез нас куда-то в город. Ну да, можно было и не гадать, после сорока минут езды